Когда мертвые заговорят

Сегодняшней ночью? Он говорит о ночи, которая прошла, или о той, которая только наступит? Разумеется, о прошедшей ночи, потому что следующая будет принадлежать завтрашнему дню. В котором меня уже не будет.

– Думаю, я вынуждена пояснить. Когда я вернулась домой четвертого декабря, я почувствовала, что ты что-то скрываешь, но была слишком измучена. А затем нашла для себя логичное объяснение: ты согласился оставить меня потому, что хочешь, чтобы я пожила еще немного.

– И это правильный ответ, – криво улыбнулся он, но в его глазах проскользнула настороженность. Вот поэтому я не хотела об этом говорить – из-за этого взгляда.

– Я хочу знать, что ты от меня скрываешь. – Ной смотрел невозмутимо, но я все равно нервничала. И вдруг он спросил:

– Что ты чувствуешь?

Я собиралась ответить сразу же, но не смогла произнести ни слова. Тело Ноя неуловимо изменилось. Выпрямленная спина, напряженные мышцы на груди и ногах. От его скованности меня саму словно парализовало.

– Я не знаю, что я чувствую, – наконец ответила я. – Я ничего не чувствую.

Почему-то вспомнилась Леда в халате и в тапочках. Она с нетерпением ждала моего прихода, потому что я сказала, что принесу альбом и карандаши. По словам медсестер, Леда вела себя хорошо, поэтому ей позволили рисовать. Но Леда была не просто спокойной, она была какой-то странной и вялой. «Я никак себя не чувствую», – ответила она на мой вопрос.

Я вынырнула из воспоминаний и сосредоточилась на Ное. В его взгляде читался немой приказ разобраться в происходящем, разгадать странный узор сложившейся ситуации, прочесть его мысли.

Я почувствовала, как меня пробирает ужас, и покачала головой.

– Ничего не закончилось, да? – Ной не ответил, но его глаза все сказали. – Я все еще продолжаю играть в эту игру. Ничего не закончилось. Леда не спасена.

Я отшатнулась, зарываясь пальцами в волосы, собранные на затылке в неаккуратный хвост. Подняла голову, пытаясь сдержать рвущийся из груди крик.

– Как ты себя чувствуешь, Леда?

– Никак.

Неужели я даже умереть нормально не могу?

Я в упор посмотрела на Ноя.

– Что мне делать? Сколько времени мне еще ждать?

– Нисколько, – отрешенно ответил он.

– Что это значит?

– Завтра все закончится.

– Правда? – переспросила я дрогнувшим голосом. – Ты заберешь меня завтра?

– Да. А теперь я предлагаю тебе позавтракать. Если не возражаешь. – Его голос, похожий на скрип пальца по мокрому стеклу, заставил мое тело покрыться мурашками. Я кивнула.

– Да. То есть я не возражаю.

– Отлично, – бросил он, отвернувшись.

Остаток утра Ной выглядел недовольным, будто я совершила какую-то ошибку, как-то ранила его. Мы молча позавтракали, затем я вымыла посуду и поднялась наверх, как раз вовремя, чтобы ответить на звонок офицера Крестовски.

– Кая! – Она кашлянула в трубку, а голос при этом был таким растерянным и удивленным, будто она надеялась, что я не отвечу. – Как дела?

– Хорошо, спасибо, – вежливо ответила я и принялась ждать, когда она назовет причину звонка.

– Я… хочу выразить свои соболезнования, – произнесла она. – Ты ведь знаешь: ты можешь поговорить со мной о чем угодно. Мы почти семья, Кая. Помнишь об этом?

Я помню, как она позвонила седьмого декабря, чтобы сказать, что Леда во всем призналась, и два дня спустя позвонила вновь, чтобы подтвердить: Леда моя старшая сестра по отцу.

Оба раза офицер Аманда Крестовски говорила мягко и сдержанно, будто забыла, кто я. Или будто ее знание о том, кто я на самом деле, перевернуло все ее мировоззрение. Хотя, должно быть, это так. К счастью, кроме нее и еще нескольких человек из полицейского участка, а также доктора Андерсон, доктора Арнетта и Крэйга, никто не знал о том, что я дочь Криттонского Потрошителя, дочь монстра.

– Я знаю, – ответила я, пытаясь подстроиться под ее мягкий тон голоса. – Спасибо за звонок.

– Нет, стой, – перебила она, – давай пообедаем во вторник?

– Хорошо. До встречи.

Какой еще вторник?

– Счастливого Рождества, Кая.

– Счастливого Рождества, офицер Крестовски, – пожелала я и отключилась. Эти слова прозвучали для меня как ругательство: «Счастливого Рождества», «Пообедаем во вторник» …

Я отложила мобильный телефон на прикроватный столик, затем подняла подушку и проверила пистолет. Он лежал на прежнем месте. Хотя зачем он мне нужен? И зачем я по-прежнему закрываю двери? Почему засыпаю с чувством, будто утром проснусь и сорвусь на бег?

Бег прекращен.

Завтра все закончится.

Я упала на спину на кровать и посмотрела в потолок. Затем вытащила из кармана штанов список желаний.

Хм.

Не так уж и плохо, Кая.

Метнувшись к сумке на полу, где лежали учебники по медицине, я достала карандаш и вычеркнула желание под номером пятьдесят один: «Найти истинную любовь». Несколько секунд я буравила взглядом строчку «Найти убийцу мамы», а затем вычеркнула и ее.