Когда мертвые заговорят

«Поцеловать того, кто нравится» – это желание, пожалуй, я могла бы вычеркнуть сто раз, как и желание «Завести друзей».

Странно, но как только я вычеркивала из списка желаний строчки, внутри меня все успокаивалось. Оголенные провода больше не трещали. Я меланхолично перечитала список, останавливаясь на самых странных и несуразных желаниях, вроде «Прокатиться верхом на Пушике». Пушик? Что еще за Пушик? Я не помнила никого с такой кличкой. Мимолетное желание покопаться в памяти и выудить животное с таким забавным именем отвлекло от мрачных мыслей. Я вычеркнула еще парочку желаний. Взмах руки – и на моем теле осталось меньше шрамов. Тонкая полоска чернил на прохудившемся тетрадном листке, – и сердце больше не кровоточит.

– Что делаешь?

Я подскочила, услышав за спиной призрачный голос Ноя, и обернулась, быстро садясь. Ной увидел, что мои щеки вспыхнули жаром смущения.

– Что ты прячешь? – тут же подозрительно спросил он, украдкой осмотрев мою постель. Я могла бы сказать, что ничего не прячу, а он просто застал меня врасплох, но не стала, потому что это моя комната, черт возьми.

– У тебя безумный взгляд воришки, – продолжал Ной.

– Ты для этого пришел?

– Почему ты опять от меня защищаешься? – Он все еще выглядел удивленным. – Разве мы не близки?

Его «близки» прозвучало двузначно, но я не отреагировала на провокацию, продолжая ждать.

– Ну ладно, – он сдался и завел руки за спину, – я хотел присоединиться к тебе в…

– В кровати?

– Я хотел предложить провести этот день вместе.

Я пожала плечами:

– Хорошая идея.

Как будто мы можем провести этот день не вместе.

Я соскользнула на пол и глазом не успела моргнуть, как Ной молниеносно потянулся вперед и цапнул список желаний, лежащий на покрывале.

– Я так и знал! – просиял он, однако, поняв, что у него в руках, смутился. Я иронично сказала, медленно вынимая из пальцев Ноя список:

– Так как на завтра мне не надо готовить уроки, – он выдержал мой надменный взгляд, – я решила заняться личными делами.

– Посмотрим фильм, я приготовлю попкорн и горячий шоколад, – подхватил Ной. – Как насчет рождественской комедии?

– Ни за что.

– Можем посмотреть фильм ужасов, – предложил Ной, топая следом за мной. Он закрыл дверь и стал спускаться по лестнице, держась за перила. – У меня есть целая коллекция ужасов. Жутко страшные.

– Скажи, – я бросила на него косой взгляд через плечо, – ты что, прочел в журнале очередную статью?

– Да почему сразу… ну ладно, – быстро сдался он, потупив взгляд, – да, я прочел, что это довольно романтично – смотреть фильм ужасов вместе со своей девушкой. Ты так не считаешь?

– Не знаю, у меня никогда не было девушки.

Ной фыркнул, обогнал меня и спрыгнул с лестницы, раскинув руки в стороны.

– Ну так что, ты согласна провести со мной вечер, мисс Айрленд? – Он приблизился, поднялся на ту ступеньку, на которой стояла я, и пристально посмотрел в мое лицо. Я пробормотала, чувствуя, что начинаю краснеть:

– Ты как будто пытаешься меня смутить?..

– Даже не пытался, Кая, – улыбнулся он. Я чувствовала, что наши ноги сплелись, и сглотнула. Пришлось вцепиться в перила, чтобы не упасть назад, – Ной все напирал, не имея понятия о выражении «личное пространство». – Я просто хочу, чтобы это был особенный день. Для тебя.

Мне хотелось сказать, что этот день нужен скорее ему, чем мне, что он скорбит сильнее меня, но не хотела омрачать нашу идиллию злобными замечаниями. Я протянула руку, и Ной переплел наши пальцы, а затем прикоснулся губами к тыльной стороне моей ладони.

– Я люблю тебя. И не хочу, чтобы тебе было больно.

Эти слова я могла бы сказать ему в ответ: «Я люблю тебя, Ной, и не хочу делать тебе больно», но лишь положила ладонь ему на плечо и прильнула губами к гладковыбритой щеке. А затем отстранилась и громко сказала:

– Спасибо. – Он умилился, и я закончила: – Спасибо за то, что не скатился до пошлых шуток.

Его лицо вытянулось, а я соскочила со ступеньки, пряча улыбку, и дала ему краткие указания:

– Растопи камин, а я приготовлю попкорн.

– Но я не хочу, чтобы ты была на моей кухне… – вяло запротестовал он, но я уже скрылась за дверью.

* * *

Эттон-Крик больше не казался мрачным. Может быть, глядя на него через окошко особняка Харрингтонов, я не видела пустых тупиковых улиц в Старом городе, полуразрушенных ветхих домов, заброшенных складов… Может, со своего места у плиты я видела лишь заснеженный сад, запущенный и забытый прежними хозяевами, и тот был прекрасен…

Или я не замечала уродства Эттон-Крик потому, что привыкла к нему, к его серому небу, «бесцветному», как сказала Скалларк четыре года назад, к задумчивым людям, скрывающим за запертыми дверьми свои тайны. Теперь я смотрела на все иначе.

Наконец-то я почувствовала то меланхоличное спокойствие, которого не ощущала очень давно. Может быть, никогда. Я всегда куда-то стремилась, боялась не успеть, боялась совершить ошибку и проиграть. А теперь просто готовлю попкорн и поглядываю в окно.