Когда на небе нет звёзд

Под потолком, висели круглые плафоны, слегка запыленные (уборка здесь проводится два раза в месяц). Работали далеко не все из них, от чего освещение в коридоре было слабым.

Стены покрывала бледная, зеленая краска. На пол был настелен коричневый линолеум. Одинаковые белые двери расстелились по бокам коридора, с расстоянием друг от дружки в полтора метра. Они походили на ряд зубов, в идеальной челюсти.

– Сколько здесь дверей? – спросил Мир.

– Шестьдесят пять.

– И за какой из них Аврора? – Мир сделал шаг вперед. Главный врач остановил сына Дианы, положив руку ему на плечо.

– Сначала ты должен позвать сюда Второго.

– Его нет.

– Я уверен, есть. – сказал мэр.

– Если и так, то он не особенно жаждет появляться.

Мэр задумался на секунду, затем сказал: – Держи – и протянул Миру сложенный на четыре части, листок.

Мир развернул бумажку и прочитал вслух: – Сегодня, сразу после прогулки, об этом узнают все. И ты ничего не сможешь сделать… Что это?

– Это было привязано к камню, которым разбили мое окно.

Мир вздохнул и сказал, протянув записку обратно мэру Аквариума: – Вам надоело это слушать. Мне надоело это говорить, но ЭТО НЕ Я… К чему весь этот спектакль? Я знаю, что вы не собираетесь показывать ее. Мама бы точно это не одобрила. Просто заприте меня на четвертом и посмотрим, продолжится ли все это мелкое пакостничество с школьными записками.

– Запереть на четвертом? Я думал, ты не хочешь снова там оказаться. Настолько не хочешь, что даже передал мне фразу, сказанную тебе Виниром.

– Теперь я хочу, чтобы меня оставили в покое. Раз и навсегда. Если ради этого, нужно погостить в больнице, так и быть.

Мэр молчал, медленно вдыхая и выдыхая носом воздух, поправляя через пиджак кобуру, что натирала ему живот. Его пульс начал учащаться, а большой палец правой руки, до упора впивался ногтем в подушечку мизинца. К горлу подступала желчь. Кислая, разъедающая. Казалось, она проникла и в голову мэра, по крупицам поглощая здравый смысл, оставив лишь, что-то болезненное, давящее. Если бы главе города, сказали, что вместо серого вещества, в его голове лежит скомканный шерстяной свитер, он бы не удивился.

Тут они оба услышали выкрики, раздающиеся с улицы.

– Что это? – спросил Мир.

– Наверное, Марк и его последователи. Их прогулка начинается с этой больницы. – Ответил мэр города. Потом, спустя короткую паузу, произнес, указывая рукой на первую слева дверь. – Открой, пожалуйста.

Сын Дианы неодобрительно посмотрел на мэра; замешкался. Но, подумав примерно сорок секунд, все же последовал указанию.

– За ней ничего нет. – сказал Мир.

– Странно. Попробуй следующую.

Мир открыл следующую дверь. За которой так же ничего не было. Он повернулся к мэру, состроив сердитую гримасу.

– Меня давно здесь не было. – оправдывался мэр. – Может, за этой? – он указал пальцем на первую дверь справа.

Мир послушался, и наградой за это, стало пустое помещение, с пыльной старой кушеткой в углу.

– Я вспомнил. – вдруг сказал мэр, и зашагал вперед. Сын Дианы молча последовал за ним. – Совсем недавно Аврору перевели в палату побольше, где-то… – они прошли пять. Семь. Десять. Тридцать шагов и остановились на середине коридора. Благодаря четырем окнам, находившимся по левую, от них, сторону, это было самым освещаемым местом во всем коридоре. – Где-то в этой области. – произнес мэр. – Можешь начать с этой. – глава города снова указал пальцем на самую близкую к ним дверь.

Мир не сдвинулся с места.

– Хорошо, я сам.

Мэр отворил дверь очередной пустой палаты. После, открыл еще одну дверь. А затем не спеша, стал проделывать это снова и снова.

– Зачем? – спросил сын Дианы. В голосе его проскользнула хрипота.

– Чтобы ты понял. – ответил мэр, не отрываясь от своего занятия.

Монотонно, даже автоматизировано, мэр проделывал всего три движения: шаг, шаг и толчок, за которым следовал, раздражающий скрип петель. Кажется, он намеревался открыть вообще все двери, принадлежащие блоку Б.

– Что я должен понять?

Мэр открыл еще одну дверь.

– Что понять? – переспросил Мир.

И еще одну дверь.

И еще…

– Перестаньте. – сказал Мир так громко, как никогда не разговаривал с мужем своей матери. Но мэр останавливаться не собирался. Ему нужно было «вытащить» Второго, и заставить его говорить.

Шаг. Шаг. Скрип.

– Чего вы от меня хотите?

– Признания. – сказал мэр.

Шаг. Шаг. Снова скрип. Пустая палата.

– Я этого не делал… Я хочу уйти отсюда.

– Уйти? Но ты так долго просился сюда.

– Мне наплевать.

Мэр повернулся к этому упрямому крылатому и, борясь с желанием вцепиться в его шею, посмотрел Миру прямо в глаза, и проговорил: – Не смотря на все, что я сделал для вас с мамой, часть тебя всегда меня ненавидела. Что ж, я не-против. Но мне нужно признание этой твоей части. Этой личности, что возомнила о себе невероятную вещь – решила, что может запугивать МЕНЯ.

– Я не понимаю вас… но я понял, что Авроры здесь нет. Вы ее куда-то спрятали, так что.

– Мы спрятали ее очень давно. Под землю.

…

Мэр развел руками.

– Не похоже, чтобы тут могли держать пациента, требующего повышенного внимания. – сказал он. – Не похоже, чтобы сюда вообще кого-нибудь могли положить.