Когда наступает время. Книга 2.

Однако, Багой помнил и другой день, когда после ранения Александра вновь увидел Гефестиона. Индия пожирала металл и людей. Оружие ржавело и приходило в негодность, а люди умирали в муках от непонятных болезней и ядовитых укусов. Уже остался позади Гифасис, в котором оборвалась и утонула мечта Александра достичь пределов мира. Оптимизм войска сменился усталостью и унынием, да, и однообразный ландшафт, скучно тянущийся по берегам мутноводного Инда, порядком надоел. Тропические леса кишели воинственными индийцами, которые внезапно налетали откуда-то, кусали краешек войска и исчезали. Может быть, Александр и был бы рад покинуть индийские земли, но наглость местного населения раздражала его до крайности. Даже вечерние трапезы сделались какими-то скучными. Уже не слышались остроумные шутки Клита, который, выпив, задорно хохотал, выплескивая наружу разверзнувшуюся душу. Не было Филоты, утонченного, отчеканенного, словно дорогое украшение. Его тонкий острый юмор всегда уютно поблескивал среди грубых неотесанных шуток. Не было и Каллисфена, всегда готового подвести философскую подоплеку под любой спор. Уже не слышался мягкий со слезой голос Кена, умевшего погасить любой спор, направив его в русло дружеского примирения. Александр только что похоронил своего первенца и теперь избегал встреч с женой. Роксана тоже вела затворнический образ жизни, предпочитая уединение в шатре. Она стыдилась показаться мужу, чувствуя свою вину в столь великой неудаче.

Днем ранее Александр потерял флот, едва избегнув гибели сам. Расстроенный и уставший, он сидел в своем шатре, когда явился гонец от Гефестиона.

— Александр! — возопил он, смяв уважительный поклон. — В войске бунт! Они требуют тебя!

Царь решительно поднялся и направился к выходу.

— Мой царь, — не унимался посыльный, — прикажи охране следовать за тобой!

— Будь я в стане врагов, — косо ухмыльнулся Александр, — я не послал бы за охраной! Какой я царь, коли убоюсь своих же собратьев?!

Багой, возившийся у ног повелителя, упал на колени, вцепившись в голень Александра.

— Мой повелитель, не ходи без охраны! Это опасно для тебя!

Александр расхохотался.

— Пусти! Не хочешь же ты, чтобы я появился перед воинами с такой гирей на ноге?! Я всегда бросал вызов Судьбе, неужели она откажется от удовольствия получить его теперь?

Едва защелкнув застежку на кирасе, Александр понял, что гудящая толпа уже подступила к шатру. Он резко откинул полог, явившись войску. Гул не стихал. Постояв так, Александр поднял руку, призывая к тишине.

— Я готов выслушать вас! — твердо произнес он. — Что на этот раз послужило поводом лишить меня покоя?!

Несколько бывалых воинов выступили вперед. Царь посмотрел на них так, что они не сразу решились начать.

— Мой царь, — произнес один, стараясь унять бушующее дыхание.- Нас уже почти не осталось, но те, что еще живы устали и больны! Мы уже не верим, что когда-нибудь вернемся домой…

— Я уже слышал это на Гифасисе, — холодно перебил Александр.

— Мы хотим домой! Мы устали! Ты обещал нам скорое возвращение!

— Разве я нарушил слово хоть раз?! Разве не повернул, уступив вашим просьбам?! Разве мы не возвращаемся в Македонию?! Если это не так, скажите мне прямо!

— Мы только что потеряли корабли и наших товарищей, но ты не поворачиваешь назад!

— Назад?! — воскликнул Александр. — Вы хотите идти назад через завоеванные земли?! Вы хотите, чтобы те, кого мы покорили, увидели, как мало нас осталось?! Если вы готовы стерпеть поругание, идите! Бросьте вашего царя здесь и расскажите всем, как он вел вас кратчайшим путем домой, но вы сами не пошли! Нам осталось пройти земли оксидраков и гедросов, чтобы выйти к океану и дальше на судах до Вавилонии! Я не обещаю вам, что путь этот легок, ибо вы видели еще на Гидаспе, во что превратились те, кто считают себя потомками спутников Геракла, но этот путь краток!

— Ты говоришь нам об океане много дней, но где же он?!

— Неужели вы не чувствуете его дыхание?! Неужели не улавливаете ветер, напоенный солью волн?! — Александр понизил голос. — Неужели вы верите, что царь, что делил с вами все, теперь может лгать вам? Я стою перед вами без оружия и охраны, как залог своего же слова. Если оно лживо — убейте меня! Если нет — не лишайте той славы, к которой я стремился! Если вы решитесь переступить пределы Геркулеса (1) и отца Либера (2), то небольшими усилиями принесете своему царю бессмертную славу! Позвольте мне уйти из Индии, а не бежать!

Александр замолчал. «Вся толпа, особенно воины, были охвачены сильным воодушевлением. Ведь легче возбудить порыв, чем подавить его. Никогда прежде не слышалось таких бодрых криков в войске, призывавшем царя вести его с благословения богов и сравняться славой с теми, кому он подражает» (3).

Военный совет уже начался, когда в палатку вошел Птолемей. Лица соратников выглядели угрюмыми.

— Я думал, — произнес Пердикка, раскачиваясь на задних ножках легкого кресла, — что хуже согдийцев никого нет.

— Я это слышу от тебя уже не первый раз, — даже не глядя в его сторону, упрекнул Антигон.

— Но оно так и есть!