Когда наступает время

Последние отблески солнца тонули во мраке. Он медленно наползал, позволяя холмам поглотить домики с черепичными крышами, а после слизнул и их.

- Прости, я не спросил, как себя чувствует Дрипетида? Критобул уже назвал причину обморока?

Гефестион наклонился к уху царя, и теплое дыхание коснулось волос:

- У меня будет сын.

Александр напряженно замер. Слова Гефестиона вторгались в  сознание  лавиной, спутывая все, что было там ранее. Он обернулся, отстраняя друга, чтобы заглянуть  в глаза. Гефестион смущенно улыбался, закусив губу, как в детстве, когда всполохи в глазах выдавали хитрые мысли.

- Ге-фес-ти-он, - медленно, словно преодолевая напряжение, произнес Александр. – Ге-фес-ти-он.

- У меня будет сын, - повторил Аминторид, и царь увидел искры зародившихся слез.

- Я так рад! Так рад! – окончания слов утонули между схлестнувшимися телами. Мужчины обнялись, крепко, почти вжимаясь друг в друга. – Как я рад! Вот оно бессмертие! Империя … Если боги не пошлют мне сына, ты вырастишь наследника! Я хочу видеть Дрипетиду…

- Александр!

- Идем же!

* * *

Блики беспорядочно сталкивались на развивающихся полах халата, соскальзывали и гасли, сорвавшись. Пики пламени в сдвоенных светильниках на стенах  заметались в испуге, забились в поисках спасения, а, успокоившись немного словно зашептались, приникая друг к другу:    «Что это? Что случилось? Что… что… что?» Гефестион в сопровождении царской охраны едва поспевал за Александром. Царь миновал галерею, его шаги зашелестели по коридорам.

- Доложите госпоже, Александр желает видеть ее.

- Да, мой царь, - юноша из охраны Гефестиона почтительно поклонился.

Александр в нетерпении топтался, то и дело останавливался, заложив руки за спину, глядя на дверь. Багровеющие пятна на щеках становились ярче, срастаясь и выдавая волнение царя. Гефестион постукивал костяшками пальцев по губам, стараясь спрятать улыбку.

- Что ты на меня уставился? - раздраженно выпалил Александр.- Не делай вид, будто ты спокоен.

- Но я спокоен.

- Ты что не понимаешь, что это значит?

- Конечно, понимаю. Ты в нетерпении.

- А ты в терпении?

В дверном проеме появилась рабыня. Приглашение войти сопровождалось поклонами. Александр почти оттолкнул ее.

-Ай, глупые бабы! Вечно об них спотыкаешься!

Гефестион видел как Александр, попрощавшись с Дрипетидой, поднимается с низкой прикроватной скамьи. Царь спустился по нескольким ступенькам, украдкой смахнув со щеки засеребрившуюся дорожку. Знакомые руки сомкнулись на спине Гефестиона, сердце засуетилось в груди, отвечая на удары второго. Здесь. Рядом. За тонкими решетками ребер.

* * *

Сквозь тонкую материю Александр чувствовал уютное тепло вобравших солнце камней. Амфитеатр сбегал к арене ровными полукружьями. Каменные древние скамьи казались слегка загоревшими. Некогда белоснежные нынче они гордо несли налет времени, молчаливо храня память о человеческих страстях, комедиях и драмах. Какая-то потаенная мудрость была растворена в их спокойном и размеренном порядке. Александр мысленно спускался к арене, переносясь в центр, где, спустя несколько дней, будет произносить речь, открывая гимнасические игры. Шум трибун коснулся его слуха, проник внутрь, заражая радостью кровь. Лица, знакомые до самых мелких черт густым вкраплением мерещились среди тысяч рукоплещущих фигур. Они приветствуют его, царя  мира, что пройден и завоеван им.

Легкое касание обожгло колено, вырывая Александра из сладостной вязкости полусна. Он пощурился, пока глаза привыкали к остроте пронзительных лучей.

- Что-то ты неважно выглядишь, - сказал он, глядя исподлобья на Гефестиона.

- Устал. Да и настроение никуда.

- Ты какой-то бледный. Что случилось?

- Ничего особенного. Сон дурной утомил. Пытался проснуться, но никак не мог.

- Сон? – Александр задумался. – Спишь один, вот и мерещится всякое. Сны надо толковать у Аристандра. Он в этом деле мастер. Что тебе явил Морфей?

- Лучше бы и не видеть то, что я видел. Ты, склоненный над моим телом и я, но я не тот, что всегда, а как бы вне себя. Ты зовешь меня, но не слышишь ответа, хотя я кричу тебе, что есть сил. Паромщик отказал мне. Сказал, заберет двоих, чтобы я ждал. Я спросил, о ком он говорит, а он ответил: «Ты должен знать». Что я должен знать, Александр?

Глаза Гефестиона потемнели. Александр видел, что в них плещется тревога. Все слова сразу позабылись, но царь понял, что друг и так все знает.

- Что я должен знать, Александр? – голос Гефестиона прозвучал глухо.

- Судьба выбрана нами, -  спокойно произнес Александр, голос его дрогнул. Царь старался скрыть это, но Гефестион схватил его руку, прижал к груди и склонился для поцелуя. – Выбрана и призвана…

- Сохрани моего сына, Александр, - взмолился Гефестион, но царь резко одернул руку.

- Больше ни слова!

Он гневно поднялся, взглянув сверху глазами громовержца.

- И это ты говоришь мне сейчас?! Сейчас, когда мир лижет твои ноги?! Когда позади десять лет дорог и крови?! Когда перед всеми я признал тебя равным себе, а значит и равным богам?!

- Все верно. Ты возвращаешься победителем в свою Трою, в Вавилон, но я уже не увижу его.