Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

Утром в день приезда Коля Буш позвонил премьер-министру Канады Брайану Малруни, с которым у него были близкие отношения, использовав его в качестве подсказчика в том, как обращаться с канцлером. По секрету Буш поделился с ним своими мучительными опасениями по поводу мощи Германии и связанной с этим напряженности в отношениях с Бейкером. «Я не думаю, что мы сможем встать на путь объединения. Гельмут глубоко эмоционально предан отечеству. Я разговаривал с Джимом Бейкером. Он хочет, чтобы мы позволили Советам остаться в Восточной Германии. У меня от этого изжога… Это то, против чего мы выступали все эти годы». Малруни согласился: «Честно говоря, я не понимаю, как мы можем это принять. Минимальной ценой за единство Германии должно быть полноправное членство Германии в НАТО и полноправное членство во всех западных организациях, а также полная поддержка американского руководства Альянсом». Канадский премьер расчувствовался: «Я скажу вам: мы не арендуем наше место в Европе. Мы заплатили за это. Если люди хотят знать, как Канада заплатила за свое место в Европе, им следует сходить на могилы в Бельгии и во Франции. Мы были там в двух войнах и заплатили огромную цену. Не будет лишним сказать, что перемены происходят, и это НАТО завела нас так далеко. Солидарность Альянса продвинет нас дальше». Буш был очень обнадежен. В своих мемуарах он отметил: «Брайан попал точно в цель»[639].

Президента особенно поразила одна фраза Малруни: «Именно вы возглавляете этот Альянс – вы должны это сделать». Этот месседж окреп еще больше, когда Уорнер, гость Буша за обедом, стал настаивать: «Американский президент, который хочет целостной и свободной Европы, не может согласиться с нейтрализацией объединенной Германии». Нейтралитет не позволит создать структуру безопасности в ЕС, потому что этой организации принадлежит лишь «небольшая роль в области безопасности». Что касается Западноевропейского союза (ЗЕС), то это была «просто обсуждение, ничего конкретного», а «СБСЕ – это только разговоры». По этой причине Уорнер сказал Бушу: «Я думаю, вы обязаны придерживаться твердой позиции, что Германия должна быть членом НАТО. Здесь не может быть никакой двусмысленности. Не может быть никакой “ассоциации” с НАТО». Действительно, подчеркнул Уорнер, «вы и Германия должны сейчас договориться о единстве Германии в НАТО и продать это русским».

Думая над словами Малруни и Вёрнера в ожидании канцлера, Буш размышлял так: «Я полагаю, что у нас непропорционально большая роль в обеспечении стабильности. У нас есть волевые игроки – большие и маленькие в Европе, – но только Соединенные Штаты могут это сделать». Конечно, это было бы нелегко. «Я должен заботиться об интересах США во всем этом, не возвращаясь к какому-то изоляционистскому или миролюбивому взгляду на то, где мы находимся в мире». И ему также пришлось подумать о роли Америки в противоречивом новом мире. «Кто наш враг? Меня продолжают об этом спрашивать» – потому что это больше им не была «империя зла». «Это апатия; это неспособность точно предсказать; это драматические перемены, которые невозможно точно предвидеть; и это события, которые невозможно предсказать». Для Буша это был большой новый вызов: «Есть всевозможные виды событий, которые мы не можем предвидеть, которые требуют сильной НАТО, и есть все виды потенциальной нестабильности, которая требует сильного присутствия США»[640].

Его размышления были прерваны шумом вертолета, доставившего Коля и его жену Ханнелору из аэропорта Даллеса в Вашингтоне тем пасмурным и пасмурным утром. Было холодно – ледяной ветер дул с вершины горы, а на земле лежал плотный снег. Немецких гостей сопровождали Скоукрофт и Бейкер – последний, как отметил Буш, «щеголял в красной фланелевой рубашке, ковбойских сапогах и шляпе». Это был первый случай за сорокалетнюю историю ФРГ, когда канцлеру Западной Германии была предоставлена привилегия пребывания в уединенной президентской резиденции.

Не менее важно было и то, что Геншера намеренно исключили оба – как Коль, так и Буш. Переодевшись в повседневную одежду и насладившись «оживленным обедом», государственные деятели перешли в большую, отделанную деревянными панелями гостиную главного здания резиденции для беседы[641].