Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

«Для Западной Европы важно открыться Восточной Европе на всех уровнях – экономически, через ЕС, а также создавая общие структуры безопасности. Все участники московского саммита высказались за процесс СБСЕ – не в том смысле, что СБСЕ должно заменить усилия по объединению Европы, предпринимавшиеся до сих пор, а как своего рода зонтик. Все это ясно показало, что социализм в том виде, в каком он существовал, потерпел неудачу и теперь находится на пути к полному краху. Он потерпел неудачу в экономическом плане и как метод управления, и его ценности оказались невыносимыми. Это означает поражение: все [они] видят это очень ясно. Но существует опасность того, что [Запад] преподнесет это как поражение другой стороны».

Буш был внимателен. «В начале июля у нас состоится саммит НАТО, и мы будем говорить о шагах по преобразованию Альянса. Мы говорили о новой политической роли и изменившейся угрозе. Исходя из этого, мы хотим выработать общую позицию по СБСЕ. Поскольку мы это делаем, мы надеемся, что это будет некоторым утешением для другой стороны, чтобы они не были подозрительными в отношении наших намерений… Мы считаем, что СБСЕ призвано сыграть определенную роль в оказании помощи странам Центральной и Восточной Европы в построении свободных обществ и предоставлении Советам и восточноевропейцам роли в новой Европе». СБСЕ пусть инструмент и «громоздкий», добавил он, но он предоставляет «дом для многих стран, в том числе для США»[894].

Таким образом, Буш начал осознавать, что нужно и немцам, и Советам, чтобы решить вопрос о членстве Германии в НАТО, и как вокруг этого построить стабильную архитектуру европейской безопасности. Тем временем небольшая рабочая группа из разных подразделений администрации дорабатывала президентский план из четырех пунктов, принятый 4 мая в Оклахоме, для презентации на саммите НАТО в Лондоне 5–6 июля. Результатом стало политическое заявление из 22 пунктов о преобразовании Альянса. Несмотря на то что изначально план предназначался для того, чтобы Москве сохранить лицо, он был слишком важным документом, чтобы обсуждать его со всеми союзниками обычным способом, тем самым рискуя получить смягченный «компромиссный пакет». Поэтому Буш решил обойти бюрократию и разослать проект лишь нескольким ключевым лидерам союзников. Среди них были Уорнер, Коль, Тэтчер и Миттеран. Первые двое были полны энтузиазма, но Тэтчер и Миттеран были настроены более скептически. Будучи лидерами ядерных держав, они были недовольны любым заявлением о том, что ядерные силы являются «оружием последней инстанции», и им не нравилась идея более тесных связей со странами Варшавского договора, они предпочитали, чтобы НАТО отвечал за безопасность Запада[895].

Буш не собирался торговаться по мелочам. Он сказал, что текст будет доработан на саммите, и разослал документ другим членам, призвав к солидарности Альянса. Он также позвонил нескольким коллегам из небольших государств, чтобы заручиться поддержкой, завоевав симпатии бельгийцев, датчан и голландцев. «С нашей точки зрения, – сказал он голландскому премьеру Рууду Любберсу, – важно то, что мы демонстрируем, что этот саммит является поворотным моментом в истории Альянса и сыграет важную роль в формировании будущего Европы. Наш документ был разработан с учетом этого»[896].

Утром в день самого саммита, проходившего в лондонском Ланкастерхаусе, Буш вместе с Уорнером отлично исполнили весь танец. Президент ясно дал понять, что Декларация НАТО была американским проектом – он хотел подчеркнуть лидерство США, – и он не собирался допускать длительных споров. Министрам иностранных дел будет предоставлено несколько часов, чтобы уладить оставшиеся детали, в то время как их лидеры выступят с речами и проведут «свободную дискуссию». Декларация будет опубликована для всего мира на следующее утро, 6 июля. За все отвечал Уорнер. Было ясно, признал он, что действия США в одиночку «взъерошили некоторые перья», но это была «старая дилемма. Все хотят лидерства США, но не все хотят в этом признаться»[897].