Когда падали стены… Переустройство мира после 1989 года

По иронии судьбы пленум Центрального комитета 5–7 февраля тем не менее одобрил план Горбачева по дальнейшему усилению его собственной власти при одновременном сокращении власти партии. В марте он был должным образом избран съездом на вновь созданный пост Президента Советского Союза. Хотя он и оставался Генеральным секретарем партии, он больше не был полностью обязан ей. И конституция была снова изменена, чтобы исключить любые ссылки на «руководящую и направляющую роль» КПСС. Политбюро было заменено Президентским советом, и консультации с остальной частью партийной иерархии стали в значительной степени формальностью. На самом деле Президентский совет из 18 членов представлял собой смешанную группу либеральных сторонников Горбачева, высокопоставленных министров, придерживающихся различных взглядов, и разношерстных интеллектуалов. В результате он превратился в безрезультатную дискуссионную площадку, которая вскоре наскучила самому Горбачеву. Наконец, Закон об учреждении поста президента создал второй консультативный орган, состоящий из председателя Верховного Совета каждой республики. Этому Совету Федерации было поручено осуществлять надзор за национальными и межреспубликанскими вопросами, а также за разработкой нового Союзного договора, на котором должны были основываться будущие отношения между центром и периферией. Но на первом этапе (март–ноябрь 1990 г.) Совет Федерации не только заседал нечасто, но и большую часть времени действовал без участия прибалтийских республик, Грузии, Армении и Молдавии – все они стремились к независимости от Союза.

Провал этого последнего этапа реформ в обеспечении обоснованного и эффективного формирования политики привел к тому, что Горбачев оказался во все большей изоляции. Поскольку он был далек от того, чтобы стать центром власти в стране, чем была ранее партия, его президентство только усугубило организационную неразбериху[1186].

Горбачев изначально отверг идею «имперского президентства»[1187] как слишком радикальную перемену, и это вызывало у него беспокойство: он не хотел, чтобы советские граждане думали, что он затеял реформы, чтобы укрепить свою власть[1188]. Но к весне 1990 г. его мнение изменилось. Он видел необходимость в большей личной власти для продвижения реформ. Отделяя парламент от партии и создавая новое президентство, СССР также конституционно двигался к некоему западному разделению властей. Но в этой более открытой и фрагментированной системе Горбачеву было труднее маневрировать среди всех новых политических игроков в Москве[1189].

Более того, политическая система становилась все более трехмерной, потому что значительная власть также была передана республикам. На этой разнородной арене некоммунисты и потенциальные националисты смогли расправить свои крылья. С таким сочетанием передачи полномочий и демократизации было ужасно трудно справиться. И Горбачев обнаружил, что играть в такого рода многомерную политику довольно сложно. Особенно несговорчивыми были республики Прибалтики, Кавказа и прежде всего сама Россия.

Именно прибалтийский национализм по-настоящему привлек внимание Запада. Ко времени выборов на Съезд народных депутатов в марте 1989 г. руководство Эстонии, Латвии и Литвы объявило свои республики «суверенными» и заявило о верховенстве своих законов над законами СССР. Прибалтийские республики также сохранили за собой право накладывать вето на решения, принимаемые в Москве, право осуществлять местный контроль во всех областях, кроме военной и внешней политики, и сделали эстонский, латышский и литовский государственными языками. Более того, их Верховные Советы провозгласили экономическую автономию от Центра и приступили к осуществлению программы быстрого перехода к рынку, которая, безусловно, принесла свои плоды в Эстонии[1190], как иногда с одобрением отмечал и Горбачев. Однако, что было менее приятно для Москвы, республики также ввели ограничения на иммиграцию небалтийцев, что было направлено, в частности, против русских, которые в Эстонии и Латвии составляли более 30% населения. До сих пор в подавлении этнического сепаратизма Горбачев мог рассчитывать на коммунистические партии Прибалтики, но теперь они сближались с недавно сформированными «народными фронтами». Действительно, на выборах на Съезд народных депутатов СССР в 1989 г. народные фронты одержали убедительную победу[1191].