Когда плачут драконы

— Это же твой дом, а я незваная гостья, — напомнила она. Одже повел плечами: это ничего не меняло. А Беата вдруг осмотрела караулку, задерживая взор на каких-то особо невзрачных местах, потом весело улыбнулась Одже. — Если хочешь… Не обещаю, конечно, но могу попробовать немного разогнать эту мрачноту. Чтобы приятно было книги читать. А то ты, наверное, к моей еще так и не прикоснулся?

Одже принялся с энтузиазмом убеждать ее, что прочитал все от корки до корки, и напрочь забыл о ее предложении. И только когда они уже обсудили каждый миф, где-то даже рьяно поспорив, а где-то доверчиво согласившись друг с другом, и Беата, прижав любимую книгу к груди, засобиралась домой, Одже вдруг понял, что именно он упустил.

— Очень хочу! — жарко выпалил он и тут же стушевался, понимая, что Беата, скорее всего, уже и не помнит, о чем шла речь. Но она только снова улыбнулась — на этот раз загадочно — и через пару дней принесла ему рисунок. Сунула Одже в руки сложенный листок, а сама прошествовала за стол, села на лавку и оперла подбородок на сложенные кулачки, словно в ожидании приговора.

Одже с трепетом развернул ее работу.

Три стены, окрашенные в неяркий голубой цвет. Светлый потолок с витиеватыми узорами в коричнево-травяных тонах. На полу — полосатые половицы. На окнах — веселые занавески. Посередине комнаты длинный деревянный стол, покрытый льняной скатертью. Рядом с разрисованной печкой сундук, а прямо напротив него — сокровищница Одже — книжный шкаф, разукрашенный по верху точно так же, как потолок.

Одже плюхнулся на лавку рядом с Беатой, не в силах оторвать взора от ее наброска.

— Загляденье! — только и смог выговорить он. Беата посмотрела с подозрением.

— Скажешь, что смешно, — поколочу! — заявила она. Но Одже тут же замотал головой и принялся уверять, что нисколько не издевается, а на самом деле поражен и покорен такой красотой, да только совсем не знает, возможно ли это сделать наяву.

— Да чего там делать-то? — махнула рукой явно польщенная Беата. — Я отцу в госпитале палаты расписывала, вот там была работа. А твою каморку мигом замалюю. У нас и краска осталась. И половицы я знаю, где добыть.

Одже не верил своим ушам. Беата собиралась приложить столько усилий — ради него? Он не смел подозревать ее в розыгрыше, но и поддаться такой самонадеянности, чтобы считать себя достойным ее благосклонности, боялся донельзя. Слишком часто разочаровывался. Слишком больно падал.

— Как я смогу тебя отблагодарить? — догадавшись наконец хоть что-то сказать, спросил он. Беата обольстительно улыбнулась: у нее были столь разнообразные улыбки, что она, пожалуй, могла вообще ничего не говорить.

— Будешь читать вслух, пока я работаю, — с какой-то хитринкой ответила она. — Обожаю слушать сказки.

Так начались самые удивительные дни в жизни Одже. Беата приходила к нему с рассветом и уходила с закатом. Высунув от усердия кончик языка и то и дело отбрасывая со лба непослушный рыжий локон, она старательно выводила узоры на потолке его каморки, а Одже выбирал самые интересные книги и с выражением читал их Беате. И думал только о том, что, позволь ему Создатели именно так провести остаток жизни, он больше даже мечтать бы ни о чем не захотел.

И дернул же его Энда за язык рассказать Беате о том, чем занимался ее кузен! Чего он хотел этим добиться? Чтобы Беата похлопотала перед братом и тот пригласил Одже в свою команду? Глупости! Вилхе знать не знал о его существовании и тем более о его потребности совершить хоть что-то запоминающееся. Освобождение драконышей было, конечно, изумительным шансом этого добиться, но Одже слишком хорошо понимал, где его место в глазах Вилхе и его друзей. Просто к слову пришлось, когда в одной из историй зашла речь о плененном драконьем детеныше. Одже и подумать не мог, что с последним вылетевшим изо рта словом кончится и его тихое блаженство.

Беата бросила недокрашенную завитушку и, схватив с крючка накидку, выскочила из караульной, только ее и видели.

Одже ошалело проводил ее взглядом, физически чувствуя, как растворяется в небытие его счастье. Какой же он осел, как только мог не подумать, что Беата тоже хотела проявить себя и ждала этой возможности не меньше него самого? И вот наконец дождалась. И теперь просто уйдет к Вилхе и навсегда забудет об Одже, его книгах и его нелепых попытках хоть немного ей понравиться. Разве не об этом он думал, когда протягивал Беате ленту для укрощения непослушного локона; когда грел воду, чтобы она могла смыть попавшую на кожу краску; когда сооружал мягкую подстилку, чтобы Беате было удобнее работать? Он любую ее просьбу встречал с радостью, даже если Беата язвила, а потом оправдывалась за свои шутки. И вот — сам все разрушил. Конечно, заранее было известно, что Беата не останется в его каморке навсегда, что рано или поздно ей наскучит его общество и она вернется к своим делам. Но Одже все же робко надеялся, что это произойдет не так скоро. И не лишит его солнечного света.