Когда поют деревья

– Пожалуйста, впусти. Я просто хочу поговорить.

Не услышав ответа, Аннализа попробовала повернуть ручку и открыла дверь.

Бледная как смерть Эмма сидела в дальнем конце комнаты на пуфике рядом с проигрывателем, босая, обхватив ноги руками.

– Я не разрешала тебе войти, – буркнула она.

– Я хочу все объяснить, – тихо ответила Аннализа и, не дожидаясь приглашения, вошла в комнату. Стены были окрашены в горчично-желтый цвет, и, кроме разбросанных по полу пластинок, кругом царили чистота и порядок. В окне за спиной у Эммы виднелся парусник.

– Я знаю, что тебе тяжело, – начала Аннализа, – но, пожалуйста, не думай, что мы тебя бросили. Первым делом мы стали обсуждать, с каким удовольствием будем брать тебя в Портленд… ты сможешь приезжать, когда захочешь.

– Ты отбираешь его у меня, – даже не глядя на Аннализу, ответила Эмма.

Ничуть не удивившись выпаду, Аннализа сделала еще шаг вперед и заметила, что с Эммой что-то не так. Остекленевшие глаза и сбивчивая речь… Она просто злится?

– Ты неправильно на это смотришь. Никого я не отбираю. Нам хорошо втроем, когда мы вместе. И наш переезд ничего не изменит. Мы все равно все время будем видеться. Я люблю твоего брата, Эмма. Ты ведь понимаешь, о чем я?

– Еще как понимаю.

Песня «Битлз» закончилась, только шуршала пластинка. Эмма распрямилась и опустила босые ноги на ковер.

– С тех пор как ты появилась, я его почти не вижу, – прорычала она. – Он бросает меня, и все из-за тебя!

– Неправда, – возразила Аннализа. Не верилось, что эта же самая девочка рисовала с ней на веранде и мечтала создать лес поющих деревьев. – Я никогда еще не видела, чтобы брат так любил сестру. И никто не сможет этого изменить. Томаса хватит на нас обеих, понимаешь? – Аннализа опустилась на колени, не доходя нескольких шагов, чтобы не пугать Эмму. Она старалась сохранять спокойствие, но внутри бушевала буря. – С тобой все хорошо?

Эмма посмотрела на нее стеклянными глазами.

– Терпеть тебя не могу, и уроки твои тоже. Ты и рисовать-то как следует не умеешь.

– Ты это не серьезно, я знаю.

Слова девочки больно укололи.

Снова заиграла музыка: теперь группа Fab Four исполняла Carry That Weight. Эмма неуклюже оттолкнулась от пуфа. Аннализа боялась, что девочка накинется на нее, но вместо этого она покачнулась и упала на пол.

Перепугавшись, Аннализа бросилась к ней.

– Что с тобой?

Музыка вдруг заорала так громко, что напряжение в комнате еще сильнее возросло.

Аннализа заметила в кресле бутылочку с таблетками, и жуткий страх стиснул горло. Девушка схватила бутылочку и прочитала этикетку: «Валиум».

Взвинченная страхом, она положила Эмму к себе на колени, вгляделась в ее лицо и похлопала по щекам, надеясь привести девочку в чувство. Глаза были открыты, но сознание блуждало где-то далеко. Аннализа инстинктивно сунула два пальца девочке в рот, надеясь нащупать таблетки.

– Сколько штук ты приняла? – спросила она.

– Какая разница, – вяло пробормотала Эмма. – Я не смогу жить здесь одна. Какое тебе дело? – Ее мутные глаза закатились. – Я всем мешаю…

Кажется, ее покидало сознание; глаза закрылись.

– Томас! – стараясь не терять присутствия духа, крикнула Аннализа. – Мне нужна помощь!

Она не знала, что делать, но понимала, – надо действовать быстро. Девушка крикнула еще раз, однако шансов, что ее кто-то услышит в этом гигантском доме, было мало. Значит, желательно вызвать у Эммы рвоту. Раньше она такого не делала, но надо было попробовать, прежде чем бросать девочку и бежать за помощью. Эмма безвольно перекатилась на бок, и Аннализа сунула два пальца ей в горло.

– Эмма, – отчаянно взмолилась она, – ну помоги мне. Надо, чтобы тебя стошнило.

Девочка что-то промямлила.

– Томас! – закричала Аннализа.

В ее голосе слышался страх.

Эмма стала давиться, и Аннализа засунула пальцы еще глубже. Тогда наконец сработало, и на ковер полилось содержимое желудка Эммы. Аннализа увидела в луже рвоты полурастворившиеся оранжевые таблетки и густую оранжевую жидкость.

Аннализа встала – больше она ничем не могла помочь.

– Эмма, я за помощью. Скоро вернусь.

И она выбежала из комнаты.

Мистер Барнс прибежал в комнату ожидания Медицинского центра Давенпорта прямо с гольфа.

– Где она?

В его вопросе сквозили гнев и страх. Манжета правой штанины была испачкана травой; из заднего кармана торчала перчатка для гольфа.

Томас и Аннализа уже час провели в больнице. Они сидели на стульях возле стены, половину из которых занимали другие посетители, с тревогой ждавшие новостей о своих родных. В зале пахло болезнью, хлоркой и горем.

Услышав голос мистера Барнса, оба подняли головы. Томас указал направо, в коридор.

– В палате 301. С ней мама. Она поправится, отец. Аннализа спасла ей жизнь.

Мистер Барнс свирепо покачал головой, промчался мимо стойки регистрации и толкнул распашные двери.

Томас сгорбился. Аннализа положила руку ему на спину. Она не знала, что еще сказать. Ей ужасно не нравилось, что он считал себя в ответе. С тех пор как они приехали в больницу, Томас почти только об этом и говорил. К счастью, Эмма была вне опасности. Врачи промыли ей желудок и поставили капельницу. Она уже разговаривала.