Когда поют деревья

Как только Аннализа приняла решение расстаться с Томасом, страсть к творчеству стала пробуждаться, точно клокочущий вулкан. Листок бумаги с пятнами зеленой краски на мольберте больше не казался ей насмешкой. Он ее манил. Аннализа была готова. Единственное, что ее останавливало: надо было покончить с их отношениями и двигаться дальше. Разрыв с Томасом ранил сильнее, чем показывала Аннализа, но зато пробуждал в ней гордость. Она сделала выбор, он дался нелегко, однако был единственно верным. Выбор Шэрон Максвелл – который не смогла сделать мать Аннализы. Она больше не будет такой уязвимой и не допустит, чтобы ей снова причинили боль.

В конце концов, нельзя забывать о своей работе и обязательствах перед собой и своей судьбой. Основная задача Аннализы – вооружившись кистью, отправиться в Портленд и следовать своему призванию. Надо сделать все возможное, чтобы ее картины висели у Шэрон Максвелл на следующей апрельской выставке.

– Только не говори, что все осталось по-прежнему, – скрестив руки на груди, наконец ответила Томасу Аннализа.

Что бы он ни говорил, он все равно не изменит ее мнения.

Крайне расстроенный, Томас стиснул кулаки.

– Вот именно, что по-прежнему. Случившееся никак не влияет на мои чувства к тебе. Я долго думал о переезде и все равно готов. Я искал тебя всю свою жизнь – по крайней мере, большую часть жизни. Разве я могу тебя отпустить? Эмма справится и найдет себя, а мы ей поможем. Но я хочу поехать с тобой в Портленд. Хочу, чтобы мы начали жизнь с чистого листа.

Они перешли на другую сторону улицы.

– Томас, тебе нужна жена, дети, работа в стоматологии и маленький заборчик. Я не смогу этого дать, неужели ты еще не понял?

Может, Аннализа немного лукавила, но важнее всего было выстроить между ними стену, которую Томас не сможет сломать.

– Понял! Но я ведь тебе уже говорил, что… готов от этого отказаться.

Оказывается, недостаточно ему объяснить, что она не может рисовать и что отношения с ней не стоят того, чтобы лишиться семьи и образования – а последнее утверждение Томаса доказало, что к этому все и шло.

Перейдя через дорогу, они свернули налево, чтобы сделать круг и вернуться к дому Аннализы.

– Сейчас тебе кажется, что ты готов, но поверь, однажды ты меня за это возненавидишь. Мы начнем ссориться из-за того, что портим друг другу карьеру, и ты окончательно лишишься семьи и наследства – и не сможешь меня простить. – Аннализа замолчала, когда они проходили мимо голого по пояс соседа, прилаживающего новый почтовый ящик. Оказавшись на приличном расстоянии, Аннализа шепотом добавила: – А я не смогу простить тебя, а себя буду ненавидеть.

– Разве ты не понимаешь? – спросил Томас. – Ты не станешь знаменитой художницей, пока не откроешь сердце…

– Чему? Любви?

Аннализа остановилась и повернулась к Томасу. Несмотря на весь его ум, в нем оставалось еще слишком много наивности.

– Да, любви, – убежденно ответил Томас, буквально вонзая ей кинжал в сердце.

Аннализа посмотрела ему в глаза, стараясь донести свою мысль.

– Неужели ты не видишь, что я тебя люблю? Так люблю, что хочу только лучшего для тебя и твоей сестры, даже если ты этого не понимаешь.

Принять решение было проще, чем сказать об этом Томасу: все ее существо жаждало кинуться ему в объятия. Но Аннализа отмела все желания в сторону, напоминая себе, что любовь требует жертв.

– Не твое дело решать, как мне жить, – возразил он. – И не тебе защищать Эмму.

Аннализа рубанула воздух рукой. Она должна быть сильной.

– Поверь, однажды мы поймем, что были правы, расставшись именно сейчас. Я всегда буду оглядываться назад и вспоминать, как сильно тебя любила.

Томас взъерошил волосы и вцепился в них.

– Я никогда не пожалею о том, что мы встретились, это точно.

Аннализа пошла дальше, отчаянно надеясь, что приняла верное решение. Как легко было обо всем рассуждать, когда Томаса не было рядом!

Когда он двинулся за ней, она добавила:

– Если мы не расстанемся, боюсь, я буду жалеть, что мы остались вместе. Послушай, это ответственное решение. Для нас обоих. Я поеду в Портленд одна, а ты окончишь Вестон и поступишь в Стоматологический колледж в Нью-Йорке, а потом найдешь девушку в сто раз лучше, чем…

Аннализа запнулась – эти слова ее душили.

– Лучше, чем я, – с разрывающимся сердцем закончила она.

Сама мысль о том, что Томас будет с другой, была чистым адом, и Аннализа отмахивалась от нее.

Томас страдальчески свел брови и дрожащими губами произнес:

– Ты сама не веришь в то, что говоришь, Анна. Не знаю, кто виноват – твои родители, мои… или тебе просто страшно, но только послушай меня – нельзя расставаться с тем, кого любишь.

Аннализа снова остановилась и посмотрела на него.

– Можно, Томас. – Она взяла его за руку, и от его прикосновения в сердце будто повернулся нож. – Иногда именно так и приходится поступать.

– А ты настолько хорошо в этом разбираешься? – покачал он головой.