Когда возвращается радуга. Книга 1

Ирис и не думала возражать. Своему эфенди она верила безоговорочно, да и привыкла сидеть в четырёх стенах. К тому же, она тут не скучала, не то, что в гареме. Конечно, новому дому далеко было до размаха ТопКапы, но здесь не слонялись толпы дев, не знающих, чем себя занять, и не сбивались с ног в попытках им угодить целые сонмы рабынь и евнухов… Нет, в жилище табиба прислуга старалась не появляться лишний раз на глаза, дабы не отвлекать хозяина от благочестивых и научных размышлений, а потому — пустынные комнаты, залы и галереи казались огромными. Ирис могла бродить по ним часами, причём, в отсутствии хозяина и гостей заглядывать и на мужскую половину дома, любоваться коврами и гобеленами, развешанными на них коллекциями оружия, благоговейно перебирать в библиотеке старинные свитки и тома; и даже заняться обустройством на своей половине комнаты для рукоделия, хотя ещё не знала, начнёт она им заниматься или нет…. А ещё — у неё, наконец, появилась собственная опочивальня, которую она ни с кем не делила, откуда никто никогда её не выпихнет за малейшее неугождение господину. Ей разрешалось ходить, где угодно, ведь она сама — подумать только! — стала маленькой госпожой! Было и смешно и неловко, когда, в знак уважения, пожилые слуги и служанки торопливо сгибали перед ней в поклонах закостеневшие от возраста спины. Она страшно смущалась, пока, наконец, набравшись смелости, не запретила им кланяться до земли.

А ведь права оказалась Айлин-ханум, говоря, что, дескать, прислуга у табиба ненамного моложе его самого… Няня Мэг, приставленная Аслан-беем помощницей к домоправительнице, была, пожалуй, самой молодой из челядинцев лекаря. Наверное, поэтому-то эфенди и не возражал, когда чернокожий Али, появившийся в доме на следующий же день после свадьбы, добровольно взял на себя обязанности помощника престарелого управляющего. То, что нубиец оказался евнухом, удивительным образом сыграло в его пользу: престарелые служанки Гюльджан, Зульфия, Фатима и Хатидже, считавшие себя достаточно молоденькими, чтобы не только хозяйствовать, но и вводить в соблазн мужчин, узнав, что теперь с ними под одной крышей поселится ещё не старый раб новой госпожи, ударились в панику. Но, сообразив, что их добродетелям ничто не угрожает, окружили нубийца заботой и вниманием, разве что «сыночком» не величая. Управляющий, которого за глаза все называли «дедушка Гуссейн», поначалу ревновал новенького и к престарелым красоткам, чьё внимание и уход теперь изливались на него самого куда меньшим потоком; и к своим обязанностям, коих боялся лишиться вместе с местом. Но вскоре сменил гнев на милость. Теперь он мог позволить себе куда дольше обычного поспать поутру, или задержаться после трапезы с чашечкой кофе и неспешным разговором с тем же новым помощником, да и чаще коротать время в обнимку с кальяном, зная, что Али не подведёт и управится с делами не хуже его самого.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Впрочем, не так уж их оказывалось много, этих дел. Хозяин, конечно, любил удобства и комфорт, но не благоволил к показной роскоши, а потому — обстановка в доме радовала глаз, будучи, хоть и богатой, но не вычурной, но главное — её было немного, и следить за порядком не составляло труда. Не то, что в загромождённых мебелью европейских домах, о чём под строгим секретом, многозначительно хмурясь и напуская важности, вещал почтенный Гуссейн-оглы, удостоенный чести несколько раз сопровождать табиба в Галату, квартал, где проживали иностранцы. Убираться в доме Аслан-бея было несложно даже пожилым матронам, а для больших генеральных уборок, проводимых весной и осенью, нанимались приходящие служанки. Кухарка с двумя помощницами справлялась со своим хозяйством превосходно, и спаси Аллах — предложить ей ещё кого-то: на свою территорию она подпускала только избранных! Садовник, дядюшка Магомед, служил у табиба ещё и охранником, и самое сложное в его работе было — обойти перед отходом ко сну дом и садик, проверить, всё ли заперто и на месте ли работающие охранные амулеты, которые уж точно никого чужого не впустят…

… и не выпустят: например, дорогого кое-чьему сердцу и очень свободолюбивого кота, с улыбкой пояснил эфенди в первый же день. Ирис может с лёгким сердцем отпустить Кизилку в поход по дому и по саду, и не опасаться за его судьбу: зверёныш всегда найдёт дорогу назад по собственным следам, а вот перемахнуть через садовую ограду и затеряться в большом городе или в чужом соседнем саду — не сможет. Его убережёт охранная магия.

Это было тоже непривычно в новом для Ирис мире: магия…

Ещё недавно она существовала только в воображении да в волшебных сказках. Байки о всевидящем Оке Повелителя казались страшилками, выдумкой, хоть и поговаривали, что при допросах заговорщиков султан мгновенно уличал во лжи тех что пытался юлить и выкручиваться, и помогала ему при том магия Ока, не больше, не меньше…