Когда возвращается радуга. Книга 1

Библиотека, пожалуй, была единственной комнатой во всём доме, обставленной по-европейски. Ещё днём, обходя с новоявленной супругой покой за покоем, эфенди обмолвился, что своих уважаемых гостей он принимает чаще всего именно здесь, в библиотеке, поскольку при ведении учёных разговоров удобнее, когда источник цитаты или иной мудрости находится под рукой. К тому же, многие его посетители — гости с Запада, и рады оказаться в обстановке, приближенной к привычной. Низкие столы и роскошные мягкие диваны, пушистые ковры, подушки способствуют неге и умиротворению, но не всегда своевременны. А вот жёсткая мебель и строгая обстановка не дают расслабиться мыслями во время многочасовых диспутов.

Ирис с благоговением провела ладонью по столешнице непривычно высокого стола, залюбовавшись отблесками светильников в полировке. Сколько же знаменитых учёных мужей и путешественников приютил за собой этот почтенный стол? Должно быть, немало… Не удержавшись от соблазна, тронула и качнула накренённый бок пузатого глобуса — и тот легко крутанулся на подставке, вызвав безмолвное восхищение девушки. Мелькнули на раскрашенной поверхности горные пики, морские чудовища, буквы латиницы, чуждые взору, привыкшему к арабской вязи… Ах, Нергиз захлопала бы в ладоши, увидев такую диковинку!

— О, это от нас не уйдёт, — со смешком заметил эфенди, усаживаясь напротив. — Поговорим с тобой и о географии, и о новых открытиях, и о путях в Европу и Новый Свет… Непременно поговорим. Несмотря на мои седины и уговоры соратников-соперников уйти на покой, я всё ещё занимаюсь делами и, хоть и не завожу новых учеников, но ты — ты станешь моей ученицей. Тайной, конечно, не будем смущать умы догматиков, считающих, что женщине науки ни к чему. Я уже внёс изменения в свой распорядок дня, и отныне мы с тобой будем встречаться каждое утро, здесь или в саду. Ранние часы — лучшее время для обучения.

Застыдившись, Ирис сложила руки на коленях и склонила голову.

— Но ведь я совсем ничего не знаю, эфенди. Разве я смогу быть вам чем-то полезной?

— Одно то, что ты умеешь читать и писать, немало для девушки. Поверь, некоторые твои одногодки из состоятельных семей лишены и этого. Некоторые по собственной лени и нерадивости, но большинство — из-за убеждения родителей, что знатной девице не обязательно владеть грамотой: всё, что нужно, за неё прочитают и напишут обученные слуги. Потому-то есть среди них и те, кто едва умеет расписываться, да и то для того, чтобы однажды предъявить подпись жениху, как свидетельство своего умения, не более… А знаешь, что вам, девушкам из гарема, дают образование, лучшее во всей Османской Империи и даже в Европе? Я имею в виду ту часть знаний, которую без труда может постичь женщина. Девы из Сераля считаются большой ценностью, и иногда среди них можно встретить настоящих самородков: умных, талантливых, начитанных…

— Как наша Нергиз! — радостно вскрикнула Ирис, ничуть не обольщаясь на свой счёт. — Она у нас настоящая книгочейка, и так много знает!

Старец довольно опустил веки.

— Именно, джаным. Она не только читает, но и запоминает, а главное — старается применить в жизни то, что узнала. Её коллекции камней и высушенных трав превосходны. Если получится, попробую сосватать её за внука одного моего бывшего ученика: мальчик удивительно одарён и мастерит такие механико-магические игрушки, что даже мне не под силу разгадать секрет некоторых из них. Это будет превосходная пара… Когда уляжется буря с заговорщиками — представлю его султану, как будущее светило и гордость нашей науки. Но давай поговорим о тебе, ибо твоё будущее и, конечно, настоящее, весьма меня заботит.

Мудрец помолчал. Затем как-то виновато улыбнулся.

— Прости, что заговариваю о печальных вещах, но иногда приходится напоминать себе самому и окружающим о неизбежном. Латиняне недаром напоминали своим победителям и кумирам: «Mementomori!» что означает: «Помни, ты смертен!» Я тоже не вечен, милое моё дитя, и однажды оставлю тебя и всех, кто мне так дорог. — Протестующе вскинул руку, уловив движение Ирис: — Нет-нет, не возражай против очевидного. Это констатация факта. — Ирис непонимающе моргнула. — Э-э… положение дел таковое, как есть, и ничего с этим не поделать. Держусь я бодро, на зависть многим, но сам-то чувствую, что силы у меня уже не те. Однако надеюсь, что ещё на пять-шесть лет полноценной жизни хватит. За это время ты узнаешь громадный мир, который тебя окружает, и приспособишься к нему, и мне уже не страшно будет оставить тебя, с новыми знаниями и умениями, и, конечно, друзьями. Ведь вы, жемчужинки Сераля, живёте, словно в наглухо закрытой раковине, и отпусти вас на волю без должной подготовки — погибнете, подобно лисятам, выращенным в питомнике, что потом, в лесу, могут пропасть, поскольку не научены ни охотиться, ни защищаться. Так-то вот… То, что новый дом пришёлся тебе по душе, это я вижу. А скажи: что показалось тебе здесь иным по сравнению с твоим прежним образом жизни?