Когда возвращается радуга. Книга 1

— С того момента, как я тебя увидел, — просто ответил лекарь. — Маленькую, горластую, сердитую крошечную девочку, только что родившуюся. Я любил огненную Найрият всем сердцем, но для меня она была столь же недоступна, как звезда, что светит всем, но принадлежит только небу. Хорошо зная честолюбивую Айше, я подозревал, что ваша с матерью жизнь в Серале будет не из лёгких, а потому — старался не упускать тебя из виду. Но… — Он развёл руками. — Ты же понимаешь, жизнь есть жизнь. Я — учёный и медикус, и не мог находиться при гареме постоянно. Уже тогда мне приходилось курировать три лекарских школы в разных городах страны, а это — бесконечные поездки. Долгое время меня не было в Константинополе. Я появился в ТопКапы одновременно с Хромцом в тот самый день, когда он взошёл на трон. Не осуждай, дитя, и пойми, если можешь: нас с этим великим человеком связывает многолетняя дружба и уважение. Я никогда не боялся власть имущих и умел сопротивляться, если меня пытались пригнуть, но Тамерлану сохраняю верность не по обязанности, а по велению души. Он истинный Государь, делающий всё ради процветания страны, которую принял почти разорённой. Баязед, к сожалению, не был прирождённым правителем. Он был добрый бесхитростный человек, любящий красивых женщин, тишину, покой, стихи и наслаждения, и не слишком интересовался государственными делами, что его, в конце концов, и сгубило.

— …Вы расскажете мне об отце? — помедлив, спросила Ирис.

— Конечно, джаным. Если ты не будешь огорчаться и плакать.

Она порывисто вздохнула.

— Да ведь я его… почти не помню. Я и маму помню смутно. А отец… Мне запретили думать о нём, как об отце. За много лет он ко мне так ни разу не пришёл. Не захотел меня увидеть, не позвал. Иногда мне разрешали играть с детьми Айше, с е г о детьми, но лишь однажды он навестил их при мне, и сразу набежали служанки, меня быстро вытолкнули вон. Кажется, он меня и не заметил. Я не буду плакать, эфенди. Я просто хочу узнать о родителях больше.

Аслан-бей пытливо глянул ей в лицо. Ирис опустила глаза. Слёз и впрямь не было. За много лет она смирилась с тем, что Баязед о ней забыл. Любил ли он, в таком случае, её мать? Или она была для него лишь очередной игрушкой, изысканным цветком из сада Дворца наслаждений, плодом, о котором, пресытившись, не вспоминаешь? Иначе как объяснить, что он так легко поверил, будто только что родившиеся сыновья, здоровенькие и крепкие, в одночасье умерли вместе со здоровой матерью?

…И ни разу не захотел увидеть старшую дочь. Будто и не было больше детей от огненнокудрой Найрият… Только ли змея Айше виновата в его забывчивости?

Вот что разъедало сердечко маленькой девочки, а потом и подрастающей девушки. Помнил бы о ней отец — не пришлось бы ей до десяти лет прозябать на задворках дворца, с вечным надоевшим платком на голове, не смея сверкать рыжей шевелюрой. А потом…

Хотя — может, и не было бы для неё никакого «потом», вдруг отчётливо поняла Ирис. Лишь по счастливой случайности не оказалось её в той кучке детских тел, над которой взвыла простоволосая Айше…

Казалось, от холода, охватившего Ирис, вот-вот заиндевеют книжные полки и корешки увесистых томов.

Что-то мягкое и тёплое легло ей плечи.

Аслан-бей осторожно укутал её покрывалом. Видимо, даже в летнюю ночь становилось свежо, вот и поджидал своего часа на диване неподалёку большой кашемировый плат, тончайший, легчайший, как пух, но согревающий, как жаровня.

— Отпусти прошлое, джаным. Ты уже начала это делать, помнишь? Не останавливайся.

Перехватив суховатую руку табиба, она бережно прикоснулась к ней губами. С почтением и любовью. Если кого-то она и хотела назвать своим отцом, так только его.

Мудрец ласково погладил её по голове.

— Теперь всё хорошо, дитя. Ты больше никогда не будешь одна. И не бойся своего дара: мы будем вместе его изучать. Но не сразу, не сразу…

Вот теперь-то ей захотелось плакать от признательности и счастья. Но, взяв себя в руки, Ирис вопросительно глянула на табиба. О чём он сейчас сказал? Не сразу?

— Дар станет ощутим не раньше, чем через полгода. Полагаю, что он, скорее всего, безобиден и никому не опасен. Твоя мать, как я уже говорил, из рода Риганов; в переводе с ирландского это имя означает «Маленький король», а маленьким народцем в её стране часто называют фей. С малых лет гибка и грациозна, словно рождена для танцев на цветочных лепестках, ты можешь оказаться потомком цветочных фей, и магия твоя будет прекрасна, как и ты сама.

* * *

Они бы, наверное, проговорили до самого утра, но у Ирис то и дело слипались веки. Эфенди, глянув на неё, полуспящую, прихлопнул в ладоши, обозначая завершение беседы.

— Всё, джаным, на сегодня всё! Мы и так, почти как настоящие супруги, прободрствовали полночи; будем считать, что традиции уважены. Но я не настолько молод, чтобы позволять себе такие подвиги, а потому — не будем увлекаться. Пойдём, провожу тебя, как образцовый супруг.