Когда возвращается радуга. Книга 1

Но к счастью для соседей, «луноликая» в сей момент находилась не снаружи, а внутри дома, причем, естественно, на женской половине, в гостях у бывшей воспитанницы, посему — приезд высокого гостя проворонила. А жаль. Сложившаяся в последнее время идиллия стала угнетать бывшую звезду Сераля. Слишком уж всё вокруг устраивалось благостно, лучезарно; так и хотелось поточить об кого-нибудь острый язычок, но вот беда — одни друзья вокруг, да благовоспитанные люди, на них не отведёшь душу…

Привычным жестом отпустив сопровождение, гость дождался, пока престарелый садовник откроет ворота, въехал во двор и, спешившись, бросил поводья подбежавшему мальчику. Приподнял бровь, пересечённую побелевшим шрамом от сабельного удара.

— А ты откуда здесь взялся?

— Новая хозяйка к делу пристроила, господин. — Бойкий мальчуган поклонился, бесстрашно ухватил коня за повод, и тот, почувствовав уверенную руку, послушно замер.

Мужчина хмыкнул. Буркнул, кивнув на жеребца:

— Напоить, накормить, почистить.

— Будет сделано, господин!

— С благополучным приездом, господин Али Мустафа! — поклонился садовник, дядюшка Магомед. — Что ж вы не предупредили! Правда, почтенный Аслан-бей сказал нынче утром, что к вечеру возможны гости, и как это он предугадывает? Ну, на то и мудрейший, чтобы всё знать… Он вот-вот прибудет, не сомневайтесь, ждём с минуты на минуту…

— Что дядя, здоров? — отрывисто бросил приезжий, направляясь к дому.

— Благодарение Аллаху, хозяин в добром здравии!

Дверь распахнулась, пропуская пожилого управляющего и… громадного нубийца, почтительно склонившего голову перед приезжим.

— О, уважаемый Али Мустафа! — Гуссейн-оглы с уважением поклонился. — Добро пожаловать!

— Приветствую, — высокомерно процедил гость. — А это кто с тобой?

— Мой помощник, а так же охранник госпожи, Али, прибыл вместе с ней.

— Что, тоже из Сераля?

Бровь, посечённая шрамом, вздёрнулась вновь. Похоже, вторичному упоминанию о новой госпоже он ничуть не удивился, а вот появление Али привело его в замешательство. Приезжий охватил взглядом чернокожего, чьё мощное телосложение невозможно было не разглядеть даже под скромным кафтаном, задумался. Опять что-то невнятно промычал.

— Простите, господин? — подскочил управляющий.

— Я говорю — народу тут у вас прибавилось… Проводи, Гуссейн. Давно здесь не был.

Пропуская гостя, двери дома даже не дрогнули — опознали своего.

Проходя мимо Али, приезжий с каким-то удовольствием вновь его оглядел, задержался взглядом на могучих ручищах.

— Мечник? — спросил неожиданно.

— Мамлюк, — коротко ответил негр.

— Хм… Занесло тебя… Чернокожий — и в мамлюках?

Тот лишь выразительно сверкнул глазами.

— Христианин.

— Бывший, конечно. Вот оно что…Ладно, ещё поговорим. Ты мне интересен.

— Если госпожа не призовёт. — В преувеличенной покорности нубиец склонил голову.

— Госпожа… — фыркнул гость. Но тотчас умолк, будто не желая сказать лишнего. Или счёл ниже своего достоинства вступать в пререкания с рабом, чужим, к тому же.

Переступив порог «своих» покоев, Али Мустафа даже усмехнулся одобрительно: будто и не прошло лет трёх с небольшим, как он отсюда вышел. В одной из стенных ниш до сих пор дожидался новёхонький тюрбан, в котором хозяин собирался покрасоваться по случаю ожидаемого повышения в чине, да вот не сложилось в тот раз… Камни на броши-сарпечи играли огоньками отражённого света, а пёрышко райской птицы поражало яркостью красок. На шахматном столике дожидалась неоконченная партия. Ни пылинки не осело на нефритовых и яшмовых фигурках, на жемчужинах в чалме султана и венце султанши, на зубцах ладей, конских сбруях и офицерских плюмажах. Пушистый ковёр на полу ластился к ногам, в углу несли караул несколько жаровен — на случай прохладной ночи, угол покрывала на ложе откинут, приглашая отдохнуть.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Не желает ли господин посетить баню? — выпалил прибежавший следом с жёлтыми домашними туфлями в руках мальчишка. — У нас всё готово!

— Позже. Разуй пока…

Парнишка живо стащил с мужчины, завалившегося на тахту, сапоги.

— Чаю? Зелёный, чёрный, с мятой, шалфеем или жасмином, цветочный? Прохладительного?

— Поди прочь, — благодушно отозвался гость, от этакого обхождения вдруг заметно подобревший. — Нет, вот что… Шербету принеси, да не сладкого, скажи кухарке, она знает. Что, на кухне всё ещё старая Фериде?

— Она, господин.

— Вот и скажи… Да, и пусть к ужину приготовит что-нибудь мясное, я не привык, как дядя, питаться одной морковью и баклажанами.

— Слушаюсь, господин. Не беспокойтесь, будет нога ягнёнка с розмарином, курица с шафраном и луком и фаршированные рябчики.

Брови дядюшкиного племянника взметнулись вверх, на этот раз обе.

— О-о… Кто же тут у вас любитель настоящей мужской еды? Или у почтенного Аслан-бея переменились вкусы?

Мальчишка покраснел.

— Так это… госпожа приказала приготовить. Хозяин с утра обмолвился, что, мол, предчувствие у него есть, насчёт гостей или гостя, а хозяйка подумала — да и распорядилась на кухне. Она такая. Заботливая. Любит кормить.

Гость усмехнулся.