Когда возвращается радуга. Книга 1

Вздрогнув, девушка едва не упустила из рук тяжёлую баночку. Нарочито сурово погрозила Бомарше пальцем. Тот лишь расплылся в улыбке.

Ну, конечно, его оговорка была совершенно случайна! Ей же в дальнейшем надо следить за собой. Подумаешь, назвал феей… Он просто выдумщик и балагур.

— А мне и впрямь щекотно, особенно, когда ты закончишь перевязку, — продолжал балагур, не заметив её неловкости. — Будто под этой некрасивой, но твоими стараниями столь набалованной культёй заводятся тысячи шустрых мурашей… Ну, знаешь, муравьёв, таких трудолюбивых и очень настырных насекомых. Похоже, они задаются целью прогрызть во мне тысячи дырочек и привести знакомых…

— Только щекотно? — внезапно заинтересовавшись, уточнила Ирис.

Огюст страдальчески заломил бровь.

— Если бы… Но пусть тебя это не беспокоит, драгоценная моя лекарица. В конце концов, я мужчина, и не должен жаловаться.

— Мо-ой господи-ин, — ответила девушка «голосом Кекем», — е-если вы п-прод-должите в то-ом же духе… — и сбилась. Как это она умудрялась когда-то говорить столь тягуче и медленно? — Это не жалобы. Эфенди всегда интересуется вашим самочувствием вплоть до самых-самых… тонкостей. Постарайтесь, когда он придёт, описать ему всё подробно.

— Что, в самом деле? — Бомарше хмыкнул. — Да не о чем там особо… Печёт иногда сильно, знаешь, словно факел ко шву подносят, почти, как тогда… — Он сбился на мгновение. — В общем, когда мне твой родственник, чтобы спасти то, что ещё осталось, лишнее срезал и рану прижёг.

Ирис даже побледнела.

— Что, так больно?

— Не больно. Приглушённо. Я же тогда под опием был, чувствовал всё, как сквозь сон… Но ощутимо. Правда, проходит быстро. Словно волной накатит — и отступит…

— Сразу после перевязки? — неожиданно подал голос Али.

— Не совсем. С четверть часа пройдёт, а то и больше. Слушайте, друзья мои, а может, это заживление так идёт? Со мной никогда такого раньше не случалось, хоть, было дело, кое-какие раны получал… Когда уважаемый Аслан-бей намекнул, что восстановит мне руку — я, грешным делом, отнёсся к его словам скептически…

— Как-как? — переспросила Ирис, разматывая, тем временем, вчерашний бинт на культе Огюста.

— Скептически значит с изрядной долей недоверия. Ну, и чуточку… э-э… насмешкой, ты же знаешь, мы, галлы, рады посмеяться и подшутить над чем угодно. Прости, дружок, такова уж наша натура. Так вот…

Он остолбенел и уставился на разбинтованную руку.

Али, не скрываясь, довольно хмыкнул.

Ирис вздрогнула, а затем расплылась в счастливой улыбке.

На скругленном навершии культи, что ещё вчера хранила следы от снятых швов, а сегодня была девственно гладкой, отчётливо проступал нарост, обтянутый розовой, как у младенца, кожей. Образование это, шириной не менее двух европейских дюймов, слегка расширялось, и заканчивалось отчётливо обозначенными шишечками с зачатками ногтей. Не насмотрись и не наслушайся девушка разного за время своего пребывания в доме мужа-лекаря — возможно, ей сейчас стало бы худо от подобного зрелища. Но… благодарение небесам, мудрейший супруг подготовил её к тому, что предстояло увидеть. Хоть данная операция и проводилась им впервые, но со свойственной ему прозорливостью Аслан-бей поделился с юной женой размышлениями о том, как, по его мнению, должна восстанавливаться конечность.

Бомарше несмело потыкал в это нечто растущее пальцем. Своей культи он давно уже перестал стесняться, но сейчас… как-то оробел.

— Что ты чувствуешь? — шёпотом спросила Ирис.

— Это… что? Это оно, да? Слушай, Кекем! — в волнении он, похоже, забыл её теперешнее имя. — Оно и впрямь… растёт, да? Мне даже хочется сжать кулак… — Зачаток кисти дёрнулся, и Огюст, не удержавшись, вскрикнул — по-видимому, резкое движение отозвалось болью. — Я чувствую, чувствую! Она живая!

Ирис даже всхлипнула. Но усилием воли справилась с волнением.

— Сиди смирно, Август. Любуйся, но не усердствуй, не заставляй её пока трудится. Я позову эфенди, он вас осмотрит и скажет, что делать дальше.

Так и нказала: «Вас». Бомарше — и его новую руку, будто она была сама по себе, живая, умная, самостоятельная…

Всё ещё не веря глазам, Огюст зачарованно поворачивал кисть так, чтобы лучше рассмотреть её со всех сторон. Даже Али, затаив дыхание, подошёл ближе… Ирис подхватила полы длинного кафтана, и, совершенно не стесняясь, припустилась, как девчонка, прямо в библиотеку, к обожаемому эфенди. Как же он сейчас обрадуется!

Но, уже подбегая к широким двустворчатым дверям, ахнула в испуге и поспешно прикрыла лицо, вовремя вспомнив о вуали.

Дорогу ей преградили два стражника. И это были не привычные глазу гаремные евнухи с голыми лицами, а высокие и бородатые янычары из личной охраны… Повелителя?

— Госпожа, — напористо, но, вместе с тем, с уважением проговорил один из них. — Туда нельзя.

— Но мне нужно видеть мужа, — пролепетала Ирис. — Такая важная новость…

— Султан изволит с ним беседовать.

Девушка отступила.

Султан…