Когда замуж, Инка?

– Кое-кто, как я погляжу, – прирожденный лидер, – говорит вернувшийся Донован.

– Это не высшая математика, Донован, – откликаюсь я со смехом.

– Все равно, у тебя получается лучше, чем у многих.

Я рада комплименту – похоже, Донован опять изображает душку.

– Спасибо. – Я пожимаю плечами. – Я делала что-то похожее на работе. Не распихивала листовки, конечно, а придумывала, как усовершенствовать рабочий процесс, и учила младший персонал.

– Вот как? – Донован поворачивается ко мне. – Что у тебя за работа?

– Поверишь ли, до недавних пор я работа в инвестиционном банке. Слыхал про Godfrey & Jackson?

– Ты серьезно?

Мне не дает ответить парень в спортивном костюме «Адидас», притащивший коробку с туалетными принадлежностями.

– Вот что мы нашли, – докладывает он. – Мы забыли положить это в сумки.

Следующие пять минут мы пихаем пахучее мыло и зубную пасту в битком набитые сумки. Одновременно я убеждаю Донована, что, несмотря на стресс, работа в Godfrey стоила усилий, потому что там мне хорошо платили. Кажется, он так и остался при своем мнении.

– Говорю тебя, Инка, – разглагольствует он, сидя напротив меня на ящике, едва выдерживающим его вес. Молокососы, кажется, разбежались – вот негодники! – Мне не верится, что ты занялась инвестиционным банкингом. Это настоящая измена. Предательница… – цедит он сквозь зубы.

– Что тут такого? – Я сую в сумку зубную щетку. С радостью воткнула бы ее ему в зад! – Говорю же, я работала в операционном отделе. Я не была трейдером. А если бы и была – что дурного в инвестиционном банкинге?

– Ничего. – Прежде чем засунуть в сумку брусок мыла, он его нюхает. – Просто не думал, что именно ты окажешься в этой сфере.

– Как это понимать? – Я стучу зубами. Ветер задувает мне под блузку, и я, наплевав на свой план, застегиваю плащ. Появится Алекс – снова расстегну. Я оглядываюсь. Уверена, он скоро придет.

– Как хочешь, так и понимай. – Донован затягивает шнурки своего капюшона. – Ты утверждала, что хочешь работать в благотворительности и что кинешься туда, как только вернешься в Британию. Даже слезы лила по этому поводу, помнишь?

Мне стыдно об этом вспоминать. Это было на одном из последних ужинов, когда мы рассказывали друг другу о приобретенном за границей опыте.

– «Уверена, я нашла свое призвание», – передразнивает меня Донован плаксивым голосом.

– Заткнись! – Я швыряю в него санитайзер для рук. Он хихикает.

– «Я так благодарна за это! – Он всхлипывает, как расчувствовавшаяся слезливая старушка. – Я приобрела бесценный опыт!»

– Уймись, Дензел Вашингтон. – Я смеюсь собственной шутке. – Отстань от меня. Слушал бы внимательно – понял бы, что я прибегла к прошедшему времени: сказала, что РАБОТАЛА в Godfrey.

– А сейчас где? Дай угадаю. В другом буржуйском банке?

– Если хочешь знать, – сознаюсь я, преодолевая душевную боль, – меня сократили.

Впервые мне удалось шокировать Донована.

– Грустно это слышать, Инка, – бормочет он.

– Можешь не сочувствовать. – Я изображаю оптимизм. – Завтра у меня новое собеседование. Я справлюсь.

– Так-то лучше.

– Это опять будет банк. Не смотри на меня так. У меня нет выбора. Девушке надо оплачивать счета.

– Ну, раз это то, чего тебе больше всего хочется… – Донован пожимает плечами и отворачивается.

– А это как прикажешь понимать? – спрашиваю я, уговаривая себя, что его мнение ничего не значит.

Донован выпячивает губы.

– Когда ты раньше рассказывала о своей работе, то не похоже было, что тебе нравится она сама, другое дело – зарплата.

– Работа есть работа! – повышаю я голос. – Много найдется людей, по-настоящему любящих свою работу?

– Верно, немного, – соглашается Донован. – А знаешь почему? Потому что слишком много тех, кто делает не то, что хотел бы. Годами цепляется за ненавистное место. Зачем? Чтобы купить себе большой загон и всю жизнь оплачивать счета? А потом, к пятидесяти годам, они еще удивляются, откуда взялся кризис среднего возраста… – Он цокает языком. – Нет уж. Это не для меня.

Я закатываю глаза.

– А ты, Донован? Чем ты занимался последние десять лет?

– Жизнью! – Он растопыривает руки. Я фыркаю. – Путешествовал: Бразилия, Китай, Коста-Рика. Занимался подбором людей. Первые четыре-пять лет помогал привлекать пожилых белых мужчин для испытания лекарств. Как же я это ненавидел, Инка! Платили, правда, неплохо, не буду врать. Но со временем я решил, что это не для меня. Хреновый из меня рекрутер. Так что я взял и свалил. – Он улыбается. – У меня склонность к благотворительности, совсем как у тебя. – Он хлопает в ладоши. – Этим и занимаюсь. Направляю талантливых людей в крупные благотворительные проекты. Save the Children, Amnesty… Sanctuary – тоже один из наших клиентов. Платят скромно, но здесь я гораздо счастливее, гораздо!

– Рада слышать, что ты занимаешься тем, что тебе нравится.

– Если решишь поменять карьеру, то…

– Спасибо, но мне и так хорошо. И потом, ты – последний вербовщик, на которого я клюнула бы.

– Я не в обиде. – Но вид у него шокированный. Тем лучше!

Я прищуриваюсь.

– Ты что, забыл?

– Что мне надо помнить? – Донован смущенно озирается.