Коко

Рассказывая что-то Чаму, Конор на мгновение отвернулся и вдруг увидел, как в его окно заглядывает костистое, изможденное, бесполое лицо призрака, не выражавшее ничего, кроме голода.

– Позволь спросить тебя кое о чем? – Конор услышал собственный голос будто бы со стороны – голос пьяного человека, но следом решил, что ему в общем-то наплевать. Ведь этот маленький гей его друг.

Чам похлопал его по колену.

– Откуда у тебя на лице эти чертовы шрамики? Врезался в фабрику рыболовных крючков или что?

Рука Чама застыла на его колене.

– Видать, история будь здоров, а? – сказал Конор.

Чам наклонился вперед к водителю и проговорил:

– Крэп кроп крэп кланг той.

– Крэп крэп крэп, – отозвался тот.

– Катой? – спросил Конор. – Эти парни меня уже достали.

– Кланг Той. Портовый район.

– Еще долго?

– Мы уже приехали, – ответил Чам.

Конор выбрался из такси где-то у черта на рогах. В нос ударил резкий, отдающий рыбой запах морской воды. В памяти всплыло жутковатое лицо призрака, прижавшееся к окну такси.

– Телефон! – заорал он. – Первый корпус! А?!

Чам потянул его за руку, прочь от открывшегося вдалеке вида реки, к бару под названием «Венера».

Они пили в «Венере», пили в «У Джимми», пили в клубе «Ханг»; они пили в безымянных забегаловках. Очнулся Конор в такси – от того, что прислонился к Чаму (или Чам – к нему?), когда машина повернула за угол. Он покосился на Чама, убирая его руку со своей ноги, и вновь увидел перед собой костлявое изнуренное лицо, заглядывающее в окно машины мертвыми глазами. Конор похолодел, будто стоял мокрый и голый на холодном ветру. Он закричал, и лицо, замерцав, растворилось в воздухе.

– Ничего, ничего, – проговорил Чам.

Они поднимались по ступеням лестничных пролетов, заходили в какие-то плохо освещенные помещения, пропахшие марихуаной, где в изголовьях пустых диванов лежали керамические подушки, а китайцы прерывали свою игру в маджонг на достаточно долгое рассматривание фотографии Андерхилла. В самом первом заведении они хмурились и качали головами, во втором нахмурились и покачали головами, а в третьем нахмурились и кивнули.

– Здесь его знали? – спросил Конор.

– Его отсюда вышвыривали, – ответил Чам.

Затем Конор обнаружил, что сидит в вестибюле отеля за накрытым льняной скатертью столом. Далеко-далеко от него за стойкой регистрации читал книгу в мягкой обложке молодой таиландец в синей куртке. Перед Конором курилась парком чашка кофе, он взял ее и отхлебнул чуть-чуть. За каждым столиком сидели парни и девушки, на диванах, расставленных кругом в вестибюле, тоже сидели девушки, скрестив ноги. Кофе обжег рот Конора.

– Он иногда заходит сюда, – сообщил Чам. – Все иногда заходят сюда.

Конор наклонился сделать еще глоточек кофе. Когда он поднял глаза, вестибюля уже не было, а он сидел на заднем сиденье такси, вцепившись в ручку двери.

– Твой друг был плохой, совсем плохой, – твердил Чам. – Его больше нигде не хотеть видеть. Он – что, совсем плохой или просто больной? Пожалуйста, расскажи мне. Я хочу знать об этом человеке.

– Он был охренительно классным парнем, твою мать, – проговорил Конор. Тема «охренительной классности» Андерхилла сейчас казалась Конору невыразимо беспредельной, настолько беспредельной, что передать ее простыми словами было невозможно.

– Но он очень неумный.

– Ты тоже.

– Но я не извергаю содержимое моего желудка в общественных местах. Я не вызываю у окружающих ужаса и отчаяния. Я не угрожаю и не оскорбляю тех, кто иметь хоть какая-то власть надо мной.

– Ну да, звучит очень похоже на Андерхилла, – пробормотал Конор и заснул.

В краткое мгновение сна ему привиделось лицо призрака, прильнувшее к окну машины, и, вздрогнув, он проснулся с твердой уверенностью, что лицо принадлежало Андерхиллу. Придя в себя, Конор обнаружил, что он один на заднем сиденье машины.

– Чего? – разлепил он губы.

– Крэп кроп кроп кроп, – с этими словами водитель развернулся к нему и протянул сложенный листок бумаги.

– А где все?

Смутно соображая, Конор взял записку и посмотрел в окно. Такси остановилось в довольно широком переулке между высоким бетонным, похожим на многоэтажный гараж, зданием и одноэтажным, тоже бетонным, строением без окон. Натриевая лампа заливала стены и асфальт переулка резким желтым светом.

– А мы где?

Водитель запиской показал Конору на его ногу. Конор растерянно проследил за направлением жеста и увидел свой пенис – в темноте салона такси белый, как макрель, лежащий на его правом бедре. Он подался телом вперед, чтобы укрыться от глаз водителя, и спрятал хозяйство в джинсы. Сердце бешено колотилось, и болела голова. Все это больше не имело смысла. Наконец он взял у водителя записку, развернул ее и увидел несколько строк, словно черных паутинок: «Ты выпил слишком много. Твой друг может оказаться здесь. Если пойдешь, будь осторожен. Водителю хорошо заплачено». Внизу листка значился номер телефона. Конор скомкал записку и вылез из машины.