Коко

Вот только Андерхиллу отведено всего несколько лет на то, чем Хэнк Джонc, казалось, обладал десятилетиями. Все остальное Тим украл у себя сам.

Они долго молчали.

– Вы читали его книги?

Майкл кивнул.

– Как, по-вашему, они хороши?

– Первые две – очень.

Лола фыркнул:

– Я думал, все его книги будут отвратительны.

– Где он сейчас? Есть какие-нибудь идеи?

– Вы собираетесь убить его? – сощурился Лола на Майкла. – Что ж, возможно, кому-то суждено прикончить его и положить конец его страданиям, прежде чем он сам убьет кого-то.

– Он в Бангкоке? Или в Тайбэе? Может, вернулся в Штаты?

– В Штаты… Такие, как он, в Америку не возвращаются. Уверен, он отправился куда-то в другое место – как обезумевший зверь уползает искать себе безопасное убежище. Я всегда думал, он поедет в Бангкок. Идеальное для него место. Однако он частенько рассказывал о Тайбэе – так что, не исключено, подался туда. Он так и не вернул мне деньги, которые брал в долг, вот что я вам скажу, – в его взгляде с прищуром сейчас светилась неприкрытая злоба. – Тем безумцем, о котором он собирался писать, был он сам. Но Андерхилл даже не подозревал о своем безумии. А люди, столь невежественные в отношении самих себя, опасны. Раньше я думал, что люблю его. Люблю его!.. Доктор Пул, если вам удастся найти своего друга, пожалуйста, будьте предельно осторожны.

16. Библиотека

1

Майкл Пул и Конор Линклейтер уже два дня находились в Бангкоке – а Гарри Биверс в Тайбэе, – когда Тино Пумо сделал свое открытие в будничной обстановке зала микрофильмов главного филиала Публичной библиотеки Нью-Йорка.

– Пишу книгу о Вьетнаме, – так он объяснил свой интерес коренастому бородачу лет шестидесяти в недурном черном костюме. – В частности, о разбирательствах в военных трибуналах дела о Я-Туке.

Какие газеты ему потребуются? Копии ежедневных газет Нью-Йорка, Лос-Анджелеса и Сент-Луиса, а также журналов национальных новостей за ноябрь 1968 года и март 1969-го. И поскольку Пумо планировал просмотреть некрологи жертв Коко, он запросил лондонские «Таймс», «Гардиан» и «Телеграф» за неделю, начиная с 28 января 1982 года, и газеты Сент-Луиса за неделю с 5 февраля 1982-го, а также парижские ежедневные газеты за неделю с 9 июля 1982 года.

Бородач объяснил, что для поиска и сборки такого количества материалов обычно требуется много времени, но у него есть новости как хорошие, так и не очень. Новость хорошая: различные микрофильмы по материалам об инциденте в Я-Туке уже подобраны и скомпонованы, включая даже несколько источников, пространные статьи в «Харперс», «Атлантик» и «Америкен сколар», которые он уже просматривал. Плохая же заключалась в том, что эти материалы о Я-Туке еще «заняты» – кто-то в настоящий момент работает с ними. Тремя днями ранее ту же информацию затребовал журналист по имени Роберто Ортис, днем позже вновь запросил их, а во вторник вторую половину дня провел, снова их изучая. «Сегодня среда – день «Вилледж войс», – непроизвольно отметил про себя Пумо.

Тина никогда не слышал о Роберто Ортисе и невольно испытал благодарность к человеку за то, что ему теперь не придется ждать, пока найдут и подберут нужные микрофильмы. Он же просто перепроверяет, уговаривал себя Тина, словно пытаясь загладить вину за то, что не поехал вместе с остальными в Сингапур. И если накопает что-нибудь важное – может позвонить им в отель «Марко Поло».

Пока ему подбирали материалы, Пумо прочитал, что писали о Я-Туке новостные журналы и «Нью-Йорк Таймс». Он сидел на неудобном пластмассовом стуле за пластмассовым столом, а читальный аппарат[93] занимал на нем столько места, что блокнот Пумо приходилось держать на коленях. Однако через несколько минут все эти неудобства уже не имели значения. То, что испытал Тина в течение десяти минут с начала чтения статьи в «Ньюсуик», озаглавленной «Я-Тук: позор или победа?», очень напоминало то, что произошло с Конором Линклейтером, когда Чарли Дэйзи положил перед ним альбом фотографий рядового SP4 Коттона. Он даже забыл, насколько широко все это в свое время освещалось в доступной прессе.

В статье «Ньюсуик» приводились слова лейтенанта Гарри Биверса: «На этой войне мы здесь для того, чтобы убивать „Чарли“[94], а „Чарли“ бывают всех видов и размеров. Мой персональный счет – тридцать мертвых вьетконговцев». «Убийца детей?» – спрашивала «Таймс», описавшая лейтенанта как «изможденного, с ввалившимися глазами и щеками, отчаявшегося человека на грани срыва». «Действительно ли они невиновны?» – вопрошал «Ньюсуик», добавляя дальше, что лейтенант, «возможно, такая же жертва Вьетнама, как и те дети, в убийстве которых его обвиняют».