Кокон

После развода мама опять устроилась нянечкой в детский сад. Сад был с пятидневкой, родители забирали детей только на выходные, так что нянечки жили при садике, маме это оказалось очень кстати – ей следовало найти в городе хоть какой-нибудь угол. Во время развода папа пообещал, что выкупит для нее нашу прежнюю квартиру, но все свои деньги он вложил в товар и должен был сначала его продать. Он рассчитывал управиться за два года. Мама снова и снова повторяла мне его слова, говорила, что в ближайшие два года заберет меня к себе. Но пока еще квартиры не было, я продолжала жить у дедушки, и это не давало маме покоя, она чувствовала передо мной вину. При встречах мама обнимала меня, утешала: подожди немного, все наладится. Но я не слушала. Ее уверения оставляли меня совершенно равнодушной, правда, ей я об этом не говорила: мамины страдания были так утомительны, что у меня даже не оставалось сил сделать ей больно. Я просто стояла и слушала эту нескончаемую болтовню, пока мамины руки свивались кольцом у меня на шее, а слезы размазывались по моим щекам. Эти сцены напоминали мне, как я сама когда-то вела беседу с прижатой к груди куклой. Мама любила меня примерно так же, как я любила куклу, это была односторонняя любовь – любовь, не способная преодолеть сопротивление и добраться до сердца своего объекта. Скорее всего, и папу я любила точно так же. Я начала понимать, что в нашем мире любовь почти всегда обречена на неудачу, как криво брошенный баскетбольный мяч.

Конечно, встречаются и счастливые исключения. Например, любовь дядюшки Линя к моей маме. Когда дядюшка Линь впервые увидел маму, она пела. Присела на край кровати во время тихого часа и нежным пением убаюкивала малышей. В тот день мама принарядилась – надела платье, а волосы заплела в тугую гладкую косу. Яркие летние лучи размыли страдания на ее лице, скрыли непосильный груз, лежавший на плечах, сделали похожей на целомудренную девушку (так мне рассказывали).

Мама знала мало колыбельных и раз за разом повторяла одну и ту же. Дети давно уснули, но она продолжала петь, и только когда проверяющие из комитета образования отошли достаточно далеко, замолчала и облегченно выдохнула. Привалилась спиной к стене, растирая ноющую от усталости шею, и вдруг увидела, что один из проверяющих вернулся и стоит у порога. Перепугавшись, мама вскочила на ноги, и первая ее мысль была: нужно ли петь дальше? Но тот человек сам смутился, что так ее напугал, жестом велел маме садиться и показал на забытый у окна портфель. Уходя, он оглянулся и снова посмотрел на маму. Сердце ей будто сдавило, мама все не могла понять, нужно ли петь дальше?

Спустя два дня тот мужчина с портфелем снова пришел в детский сад. Мама увидела в окно, как он стоит посреди двора, и подумала: неужели он еще что-то у нас забыл? Поняла, что мужчина пришел к ней, когда заведующая велела ей выйти во двор. Он хотел пригласить мою маму в кино, та начала отказываться, но мужчина улыбнулся и сказал: я уже и с работы вас отпросил.

Нагрянувшая любовь казалась маме могущественным врагом, от которого нужно защищаться. А на опасность она всегда реагировала бегством. Поэтому, сходив с дядюшкой Линем в кино, мама начала от него прятаться. Завидев его, лезла в кладовку и просила кого-нибудь из нянечек передать, что ее нет. Но дядюшка Линь приходил снова и снова. Мама даже подумывала уволиться с работы, а вокруг все твердили одно: раз уж встретился такой хороший мужчина, надо вцепиться в него как следует и держать. Но мамин страх не проходил, ей казалось, что в мужчинах самой природой заложено бросать женщин, как надоевшие игрушки, что в конце ее ждут страдания. Как-то пятничным вечером дядюшка Линь затесался в толпу родителей и вдруг вырос перед мамой, так что она уже не успела спрятаться. На этот раз она согласилась уделить ему несколько минут. Когда последнего ребенка увели, мама и дядюшка Линь сели в опустевшем зале и поговорили. Мама молчала, с начала и до конца говорил только дядюшка Линь, тем не менее этот разговор принес большие плоды. Дядюшка Линь поведал ей о своей жизни. Он был разведен, детей не имел. Бывшая жена оказалась женщиной вздорной, постоянно твердила, что хочет уехать за границу, и три года назад добилась своего – поехала в командировку в Америку и осталась там. Сначала они условились, что дядюшка Линь уволится с госслужбы и отправится за ней. Кто бы мог подумать, что жена так быстро его разлюбит, а может, дело было в грин-карте, – в общем, она сошлась с американцем на двадцать лет старше и потребовала у дядюшки Линя развод. Сначала он не мог принять это известие и какое-то время прятал голову в песок: не подходил к телефону, когда она звонила, ничего ей не отвечал, но в конце концов собрал волю в кулак и согласился на развод.