Кокон

На самом деле я это предвидела. И когда мы с ней горько плакали после папиного ухода, я хорошо понимала, что ее боль отличается от моей. Она никогда в жизни не поймет моей любви. Благородной любви. Но и я не завидовала сейчас ее мелкому счастью, ни капли не завидовала и не хотела выздоравливать. Я лишь молилась, чтобы она не вламывалась с этим глупым мужчиной в мою жизнь и не пыталась перекрасить мой мир. К сожалению, молитвы были напрасны – то, чего я боялась, все-таки произошло.

На обратном пути мама наконец заметила мое настроение, но истолковала его по-своему, ей показалось, что я просто не хочу возвращаться к дедушке. Тогда она решила заранее обрадовать меня “хорошими новостями”: дядюшка Линь хлопочет о моем переводе в школу Цзинулу[49]. Это лучшая школа в городе, сказала мама. Дядюшка Линь приложил немало усилий, чтобы все устроить. Улыбаясь, они смотрели на меня и полными надежды глазами вымогали слова благодарности.

Я молчала, тогда дядюшка Линь смущенно улыбнулся и сказал:

– Поначалу будет немного непривычно, это нормально, ведь методика, учебный план, уровень учеников в Цзинулу совсем другие. – Он принял вид настоящего работника просвещения. – Не бойся, что скатишься, я уже нашел тебе репетиторов по словесности и математике. Где начнешь отставать, сразу будем подтягивать.

– Я не хочу еще раз менять школу.

– Это понятно. – Дядюшка Линь кивнул. – Ты боишься, что в новой школе не будет друзей? Дети двух моих однокашников учатся на твоей параллели, оба отличники, я вас познакомлю.

Да, он даже друзей для меня приготовил.

– Дядюшка Линь живет за две улицы от Цзинулу, вот переедем… – мама бросила на меня быстрый взгляд, – и тебе до школы будет всего пять минут пешком. – Она вдруг покраснела, как будто смутившись того, что они с дядюшкой Линем собираются жить вместе.

– Переезжай без меня, я не хочу. – Я отвернулась и смотрела в окно.

Спустя пару бесконечных минут я услышала мамин плач. Теперь она даже рыдала тоньше, чем обычно.

– Видишь, я говорила, – задыхаясь от плача, причитала мама. – Столько времени у родственников прожила, вот и замкнулась…

Дядюшка Линь обнял маму за плечи. Она зарыдала еще надсадней.

– Какая мать согласится оторвать ребенка от сердца… Но что я могу сделать, она живет там, мучается, никто ее не жалеет, никто не любит…

– Это уже позади, позади, – дядюшка Линь сжал мамину руку, – все наладится.

Автобус въехал в город. За окном потянулись серые дома. Голуби, хлопая крыльями, кружили над зарешеченными окнами. Предзакатные солнечные лучи отдавали сыростью и походили на косматый мох. Перед глазами клубился пар, и когда он начал густеть, я вдруг поняла, что почти плачу. Как можно плакать? Слезы только подтвердят мамины слова, и теперь они с дядюшкой Линем подумают, будто я на самом деле грущу от того, что меня никто не жалеет и не любит. Но мне было больно совсем не поэтому. Бог знает, отчего я плакала, слезы всегда подступали в самый неподходящий момент. Какая же я все-таки маленькая. Я почувствовала себя втиснутой в тело ребенка, в этот слезливый комочек, и никуда из него было не деться. В глазах плясали две слезинки. Держись, нельзя, чтоб они упали. Глубоко вдохни и не дыши. Я громко командовала про себя, глядя, как расплывается пейзаж за окном.

Первый день зимы[50] тогда выдался небывало холодным, будто предвещая суровые морозы. И той суровой зимой мама готовилась встретить свою вторую свадьбу. Точнее, первую. Папины родители были против их брака, поэтому свадьбу тогда решили совсем не праздновать, просто позвали самых близких друзей на ужин, даже наряжаться не стали. Мама жалела о своей несостоявшейся свадьбе и долгие годы носила в сердце обиду, а сейчас наконец могла восполнить упущенное. И на этот раз она собиралась выдать себя замуж по всем приличиям: тридцатишестилетняя невеста с ребенком, вот так поворот судьбы! А дядюшке Линю брак был необходим как возможность смыть оскорбление. Бывшая жена бросила его, уехала в Америку и нашла там какого-то старика с полным ртом вставных зубов – эта новость наделала много шуму, и опозоренный дядюшка Линь при друзьях стыдился даже голову поднять, а свадьба могла восстановить его репутацию. К тому же обидно прятать от людей такую красавицу, как мама.

Поэтому для их пары, которая во что бы то ни стало хотела убедить окружающих в своем счастье, свадьба была необычайно важна. Дядюшка Линь выложил целое состояние за аренду лучшего банкетного зала и не один вечер потратил на составление списка гостей, включив в него всех, кого следовало.