Кокон

Разве это не про нее? Мама повернулась и взглянула из-под длинных ресниц на этого неудачливого мужчину. Все счастливые люди счастливы по-своему, а несчастливые похожи друг на друга. И похожие несчастья помогли маме немного развеять свой страх. Теперь ее отношение к дядюшке Линю переменилось, правда, она по-прежнему пугалась его визитов и в панике убегала. Но он не отступал. Думаю, дядюшке Линю понравилась в маме именно ее робость, она была пуглива, как девственница. Шли девяностые годы, эпоха падения нравов, и дядюшка Линь, натерпевшись горя от раскрепощенных женщин, влюбился в мамину наивность и старомодность.

Они играли в прятки с весны и до лета. Как-то летним днем случилась гроза, дождь не прекращался с обеда и до самого вечера, люди оказались заперты в детском саду, и дядюшка Линь тоже. Мама немного попряталась, а потом пришлось выходить: наступила ее очередь готовить. Дядюшка Линь остался на ужин, потом помог ей убрать со стола, навести порядок на кухне. Они вышли на улицу, встали под карниз, с которого струилась вода, и дядюшка Линь под аккомпанемент раскатов грома объяснился маме в любви. А она будто и не слушала, лишь, опустив голову, повторяла, сколько трудностей их ждет. У меня дочь, ей одиннадцать, у меня дочь, бормотала мама. Дядюшка Линь накрыл ее руку своей: я понял, понял. Вместе мы со всем справимся. Договорились?

Осенью они наконец стали по-настоящему встречаться. И однажды в воскресенье мама привела дядюшку Линя знакомиться со мной. Перед знакомством он наверняка подготовился, расспросил ее о дочкиных предпочтениях и в ресторане заказывал только мои любимые блюда, да еще с поразительным терпением чистил мне креветки. Но я все равно видела, что ни капельки ему не нравлюсь. Это не зависело от моего отношения, держись я сколь угодно приветливо и бойко, ничего бы не изменилось. Возможно, само мое существование развенчивало ореол целомудренной стыдливости, окружавший маму. К тому же она чересчур меня опекала – когда мы были втроем, все ее внимание было сосредоточено на мне, а дядюшке Линю ничего не доставалось. Конечно же, мне он тоже не нравился. Ведь он был почти полной противоположностью папы. Многословный, с бурной жестикуляцией, да еще и хохотун. Дядюшка Линь был из тех незамысловатых людей без единой тайны, которую хотелось бы разгадать. А самое главное, он был веселым, энергичным, с активной жизненной позицией, а в моем понимании все эти черты были проявлениями неглубокой личности.

Сразу после обеда дядюшка Линь сказал, что свозит нас в пригород прогуляться у водохранилища. Больше получаса мы ехали на автобусе, а когда добрались до водохранилища, оказалось, там снимают телесериал, съемочная группа заняла все свободное место у берега и не разрешила нам подойти к воде. Тогда дядюшка Линь предложил забраться на гору неподалеку. Всю дорогу он болтал, ни на секунду не умолкая, словно радиоприемник, у которого заело кнопку “выключить”. На полпути мама подвернула ногу, дядюшка Линь тут же сел на корточки и принялся растирать ей лодыжку, потом убежал куда-то и вернулся с палкой. Когда мы остановились передохнуть, они с мамой устроили целое представление, уступая друг другу яблоко. Я сидела на камне и смотрела, как очищенное яблоко постепенно темнеет на воздухе. Я очень устала, мне хотелось поскорее вернуться. Но дядюшка Линь не соглашался, сказал, что мы должны дойти до вершины. Он считал, что это закалит мою волю и поможет вырасти над собой. Всю оставшуюся дорогу он шел рядом и подбадривал меня, рассказывал, какой красивый вид откроется с вершины, какой восторг ждет меня от покорения природы. Покорение природы? До чего наивные слова, скорее уж фантазии о покорении природы. Наконец мы добрались до вершины. Там ничего не было, только идиотский ветер. Но дядюшка Линь с довольным видом интересовался, чувствую ли я восторг, о котором он говорил. Я смотрела в его лицо, блестевшее, как студень из свиной шкуры, и передо мной совершенно отчетливо вырисовывался следующий факт: мама завела себе очень глупого ухажера. Но даже его глупость не вызывала такого раздражения, как мамин влюбленный вид. Она вдруг сделалась хрупкой и нежной, говорила тоненьким голосом, а еще вечно охала и ахала, не могла шагу ступить без инструктажа от дядюшки Линя, как если бы только вчера появилась на свет.

Только вчера появилась на свет – наверное, так оно и было, мама как будто заново родилась и теперь познавала мир, шагая за этим туповатым мужчиной. Значит, следы, которые оставил на ней мой папа, уже совершенно стерлись. Да, она выздоровела, ей больше не больно. Но почему это вышло так легко?