Читаем Кокон (СИ) полностью

«Ты пришёл», – прочитал он по губам брата и кивнул, улыбнувшись. После чего у Куроко будто открылось второе дыхание, и они разгромили соперника с ошеломляющим счётом.


«Наверное, если бы мы были в разных командах, я бы проиграл ему, – невольно подумал Акаши, когда все начали расходиться. Он продолжал сидеть на трибуне и смотреть сверху, ожидая, когда Куроко переоденется, и они вместе отправятся домой. – Хотя… смог бы он так играть, если бы я был его соперником?»


Взгляд Акаши остановился на капитане команде, который обсуждал с тренером прошедшую игру. Сейджуро что-то незримо кольнуло, и он почувствовал сильную вину за то, что ранил тогда Ниджимуру своими словами. Поднявшись на ноги, парень всё-таки спустился с трибун и остановился у края площадки.


– Да, так и поступим, – Шузо, договорив с тренером, хотел направиться к раздевалкам, но вдруг увидел Акаши. Его глаза тут же расширились, и в них отразилось удивление.

– Ты следил за игрой? – подходя к нему, спросил капитан. Его взгляд остановился на руке парня, которую поддерживала перевязка. – Куроко сказал, что у тебя проблемы со здоровьем. Неужели… перелом? – ужаснулся он.

– Нет, всего лишь вывих. Я смогу играть после восстановления, – заверил его Акаши. – Ниджимура… прости, – Сейджуро внезапно низко склонил голову, отчего капитан оторопел.

– Ты чего, Акаши? – он замахал руками и огляделся по сторонам. К счастью, на них никто не обращал внимания.

– Прости за то, что наговорил тебе те ужасные слова, – выпрямившись, объяснил Сейджуро. – Ты должен остаться капитаном и привести команду к победе. А я продолжу твоё дело через год. И по поводу твоих чувств – тоже прости. Я был слишком резок. Я не могу принять их, – уже тише добавил он. – Потому что у меня уже есть близкий человек. Однако мне очень льстит, что ты обратил на меня внимание, пусть даже я и бета.

– Наверное, я уже смирился, – грустно улыбнулся Шузо. – После тех слов было больно, но сейчас даже полегчало. Боялся, что ты изменился, что разочаруюсь в тебе, но ты всё тот же. Чувствуешь свою вину и находишь в себе силы извиниться. Это дорогого стоит. Теперь я уверен – будущее команды в надёжных руках, – он похлопал Акаши по плечу и поспешил скрыться. Всё-таки ему до сих пор тяжело находиться рядом с этим бетой.

– Да, я тоже на это надеюсь, – проронил Сейджуро.

– Акаши-кун! – справа к нему подбежал сияющий Тецуя, а за ним притащился хмурый Аомине. – Ну как тебе игра?

– Великолепно, – не скрывая восторга, ответил тот. – Вы отлично справились, я не ожидал такого.

– Но с тобой было бы ещё совершеннее, – добавил Куроко. Аомине, смотрящий в сторону, наконец удостоил взглядом Акаши.

– Йо, – непосредственно поприветствовал он. – Вижу, ты вернулся.

– Да, – легко ответил Сейджуро. – Спасибо, что не дал мне совершить ещё одну ошибку.


Аомине что-то буркнул, однако улыбнулся. Из соседней раздевалки вышла команда соперника, и Дайки внезапно переместился за спину Акаши.

– Аомине-кун, так тебе всё равно не удастся спрятаться, – серьёзно произнёс Тецуя.

– Тц, да знаю я, – недовольно ответил тот, закидывая сумку на плечо. – Сейчас ведь опять увяжется, – искоса поглядывая на Кисе, который махал ему, проворчал альфа.

– Почему бы нам не собраться вчетвером? – предложил Куроко. – Думаю, Кисе-кун рассказал бы нам много интересного, – он осторожно посмотрел на брата, зная, как тот относится к различному виду сборищ. Однако Акаши был сейчас крайне доброжелателен.

– Почему бы и нет? – согласился он и крепко схватил Дайки за руку, чтобы тот не успел убежать. Тецуя, будто синхронизировавшись с братом, стиснул друга с другой стороны.

– Идём? – не дав Дайки вставить даже слово, они потащили его навстречу новым приключениям.


КОНЕЦ


========== Экстра 1. До последней капли ==========


– Как твои сеансы с психологом, Акаши-кун? – во время выходной конной прогулки спросил Тецуя. Парни ехали рядом друг с другом, а их лошади мерно шагали в одном темпе. Погода стояла прекрасная – самое начало осени, когда ещё всё утопает в зелени, а кое-где уже мелькают золотистые листочки. Свежий, по-прежнему тёплый воздух, пение птиц и ясное лазурное небо. Территория особняка была обширной и очень красивой: вымощенные камнем дорожки, ухоженные лесистые полосы, пруды с ажурными мостиками и мозаики из цветочных клумб. Сейджуро как обычно восседал на своём любимце – снежном Юкимару, а вот Тецуе достался молодой гнедой жеребец со спокойным нравом, под стать Куроко. Оба юноши были одинаково одеты: тёмно-синие жакеты, белые бриджи, сапоги с высокими голенищами и лёгкие кепки-жокейки.


– Неплохо. По крайней мере, после них я чувствую себя более защищённым, – ответил Сейджуро, слегка сдерживая Юкимару, поскольку тот рвался вперёд. – Ещё он посоветовал… ненадолго выпускать альфу.

– Что? – изумился Тецуя. – Зачем?

– Как бы ни странно это звучало, но чтобы держать его под контролем. Как пса на привязи, – с усмешкой сравнил Акаши.

– Но тогда… вдруг он снова завладеет тобой? – забеспокоился Куроко.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Смерть сердца
Смерть сердца

«Смерть сердца» – история юной любви и предательства невинности – самая известная книга Элизабет Боуэн. Осиротевшая шестнадцатилетняя Порция, приехав в Лондон, оказывается в странном мире невысказанных слов, ускользающих взглядов, в атмосфере одновременно утонченно-элегантной и смертельно душной. Воплощение невинности, Порция невольно становится той силой, которой суждено процарапать лакированную поверхность идеальной светской жизни, показать, что под сияющим фасадом скрываются обычные люди, тоскующие и слабые. Элизабет Боуэн, классик британской литературы, участница знаменитого литературного кружка «Блумсбери», ближайшая подруга Вирджинии Вулф, стала связующим звеном между модернизмом начала века и психологической изощренностью второй его половины. В ее книгах острое чувство юмора соединяется с погружением в глубины человеческих мотивов и желаний. Роман «Смерть сердца» входит в список 100 самых важных британских романов в истории английской литературы.

Элизабет Боуэн

Классическая проза ХX века / Прочее / Зарубежная классика
Рахманинов
Рахманинов

Книга о выдающемся музыканте XX века, чьё уникальное творчество (великий композитор, блестящий пианист, вдумчивый дирижёр,) давно покорило материки и народы, а громкая слава и популярность исполнительства могут соперничать лишь с мировой славой П. И. Чайковского. «Странствующий музыкант» — так с юности повторял Сергей Рахманинов. Бесприютное детство, неустроенная жизнь, скитания из дома в дом: Зверев, Сатины, временное пристанище у друзей, комнаты внаём… Те же скитания и внутри личной жизни. На чужбине он как будто напророчил сам себе знакомое поприще — стал скитальцем, странствующим музыкантом, который принёс с собой русский мелос и русскую душу, без которых не мог сочинять. Судьба отечества не могла не задевать его «заграничной жизни». Помощь русским по всему миру, посылки нуждающимся, пожертвования на оборону и Красную армию — всех благодеяний музыканта не перечислить. Но главное — музыка Рахманинова поддерживала людские души. Соединяя их в годины беды и победы, автор книги сумел ёмко и выразительно воссоздать образ музыканта и Человека с большой буквы.знак информационной продукции 16 +

Сергей Романович Федякин

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов
Кино и история. 100 самых обсуждаемых исторических фильмов

Новая книга знаменитого историка кинематографа и кинокритика, кандидата искусствоведения, сотрудника издательского дома «Коммерсантъ», посвящена столь популярному у зрителей жанру как «историческое кино». Историки могут сколько угодно твердить, что история – не мелодрама, не нуар и не компьютерная забава, но режиссеров и сценаристов все равно так и тянет преподнести с киноэкрана горести Марии Стюарт или Екатерины Великой как мелодраму, покушение графа фон Штауффенберга на Гитлера или убийство Кирова – как нуар, события Смутного времени в России или объединения Италии – как роман «плаща и шпаги», а Курскую битву – как игру «в танчики». Эта книга – обстоятельный и высокопрофессиональный разбор 100 самых ярких, интересных и спорных исторических картин мирового кинематографа: от «Джонни Д.», «Операция «Валькирия» и «Операция «Арго» до «Утомленные солнцем-2: Цитадель», «Матильда» и «28 панфиловцев».

Михаил Сергеевич Трофименков

Кино / Прочее / Культура и искусство