Колдовской мир. Год Единорога

Гордость… Доспехи, в которые облачаются те, кто, отвергая помощь ближних, выбирает путь одиночки, но доспехи эти – лишь иллюзия. И сейчас эта иллюзия, на защиту которой я уповала всю свою жизнь, разлетелась на куски. Я умру, несомненно умру, но не будет ни света, ни нового начала, как обещали нам в нашем мире. Я умру – и ввергнусь в черную пропасть безумия, из которой нет возврата…

Я закричала. Я взывала к богам, которые не имели власти над этим миром, молила о помощи – и она пришла.

О той битве я не помню почти ничего – и не хочу вспоминать. Но я никогда не забуду, как Херрел заслонил меня собой, как меч его, словно живое существо, бросался на чудовищ и они падали замертво или в страхе убегали прочь.

– Кто ты? – спросил Херрел, когда все закончилось. – Кто ты?

Он едва держался на ногах. Упершись одной рукой о каменную стену, другой он начертил в воздухе какой-то знак, вспыхнувший ярким голубым сиянием.

– Херрел, это я. Поверь, на сей раз это и правда я, твоя Гиллан.

18 Последние Ворота

Он рухнул на колени:

– Но ведь я убил тебя…

– Ты меня спас! – Я бросилась к нему. – Чтобы я вновь стала единым целым, та, другая должна была умереть!

Голова его обессиленно упала на грудь. Я дотронулась до него – и с ужасом поняла, что под ладонью моей не человеческая плоть, а податливая ненадежная субстанция.

– Херрел!

Он поднял на меня зеленые глаза:

– Уходи… мне не помочь… вернись к Хирону.

– Нет! Херрел!

Но он снова опустил голову и уже не глядел на меня. Во мне снова вспыхнула ярость, а вместе с ней проснулась и воля. Я поднялась на ноги:

– Хирон!

В моем голосе больше не было мольбы о помощи – я приказывала, а не просила. Имя зычным эхом прокатилось по долине, смешавшись с раскатами грома.

– Хирон!

Вдруг в воздухе передо мной разлилось мерцание, за которым двигались тени, и далекий, едва слышный голос произнес:

– Сюда…

– Херрел, идем!

Я склонилась над ним, чтобы помочь ему подняться, но мои руки прошли сквозь его тело!

– Херрел!

Ну же, подымайся! Я снова попыталась обхватить его, но тень просачивалась сквозь пальцы. Сияние слабело, еще несколько секунд – и Ворота закроются. О нет… Хирон ведь говорил, что Всадники не смогут долго удерживать Ворота… Не смогут или не пожелают?.. Мерцание погасло. Они закрыли Ворота.

Я опустилась на колени рядом с Херрелом, не зная, жив он или мертв. Почему он выглядит как тень? Или таков он лишь для меня, а для себя самого – человек из плоти и крови, каким ощущаю себя и я? В памяти всплыла картина: мы вдвоем лежим на кровати, вокруг клубы дыма – вот что было перед этим страшным путешествием. Что, если наши тела лежат там до сих пор, пока дух скитается по иному миру?

– Херрел?

Неужели мне ничем ему не помочь? Слиться с ним, как с Гиллан, не выйдет – с той получилось, потому что мы были частями одного целого. Но я могла бы поделиться с ним своей волей, жаждой жизни…

И я ухватилась за эту крошечную надежду. Закрыв глаза, я вызвала в памяти ту ночь, когда Херрел стоял у колонны на священном кургане и взывал к божественным силам, умоляя их не дать мне умереть. Я сосредоточилась на его образе, всей душою желая, чтобы рядом со мною оказался именно этот Херрел, а не бесплотная тень…

Поначалу это было все равно что брести на ощупь по темному туннелю, полному опасностей и ложных ходов. Свернешь не туда – и назад пути уже не найдешь. Но я думала лишь о Херреле, представляя, как от меня к нему тянутся видимые, осязаемые нити моей воли…

От него исходило серебристое сияние, как и от колонны… Я ощущала сладкий запах цветов… слышала его голос… он читал молитву на неведомом мне языке, но я все понимала… Нив…

Нив! Вот она, та опора, которой мне не хватало. Нив – Херрел… Нити моей воли тянулись к мужчине, озаренному лунным светом, проникали в него, сливались с его существом…

– Гиллан?.. Гиллан?

Я подняла голову. На меня вновь смотрели зеленые глаза.

– Херрел! Ты жив?

– Кажется, да. Но почему ты здесь? Ворота… – Он обернулся. – Они смогли открыть их лишь на несколько мгновений.

– Хирон так и сказал.

Он снова повернулся ко мне:

– Хирон! Почему ты его не послушалась? Почему не ушла?

Я молчала. Он изо всех сил ударил кулаком в каменную стену:

– Почему ты осталась, Гиллан? Ты отказываешь мне даже в остатках гордости?

Я застыла от изумления. Я думала, что совершила для него благо, а оказалось – растоптала его достоинство… Ответить на это я могла лишь одно:

– А ты бы ушел, будь ты на моем месте?

Он молчал. Лицо его было бесстрастно, а в глазах я не увидела ни благодарности, ни раскаяния.

– Раз уж эти Ворота закрыты, – сказала я, чтобы отвлечь его от мрачных мыслей, – давай отыщем другие?

– О других я никогда не слышал. Если о них тебе сказал Хирон, он солгал.

– Нет, о Воротах он не говорил. Но я уже дважды была в этом мире и оба раза думала, что вижу сон. А спасение от сна может быть лишь одно – пробуждение.