Колдовской мир. Год Единорога

Я закрыла глаза и, отрешившись от всего мира и даже от Херрела, мысленно перенеслась в комнату, которую он мне описал… В ней два окна, одно смотрит на север, другое – на юг. Стены увешаны гобеленами – столь древними, что изображений на некоторых уже не разобрать. От чаш с углями поднимается ароматный дым. Он окутывает кровать, которая стоит в центре этих покоев. Кровать, на которой лежит Гиллан… Гиллан, чье лицо я видела сотни – нет, тысячи раз, глядясь в зеркало. Гиллан, на теле которой зияли раны, причинявшие мне боль. Гиллан, которую я должна отыскать…

Я сосредоточилась не на осязаемой оболочке, в которую хотела вернуться, а на характере, самой природе существа, скрывающегося за ней. Какая же она, эта Гиллан? Перебирая ее черты – одни из них мне нравились, от других я с готовностью бы избавилась, если бы могла, – честно взвешивая каждое из качеств ее натуры, я испытала незнакомое мне до сих пор чувство стыда. На мгновение мне даже захотелось, чтобы эта слабая, малодушная Гиллан никогда не просыпалась…

Но ведь это я… Я и есть эта несовершенная Гиллан, созданная моею собственной волей! И пусть быть ею непросто, я готова нести это бремя! Я хочу вновь стать Гиллан, хочу проснуться!..

Открывать глаза было страшно – что, если ничего не вышло и я вновь увижу этот желтоватый призрачный свет иного мира? Но я пересилила страх…

Я лежала на кровати, передо мной возвышалась древняя каменная стена, а на ней висел выцветший гобелен. Я проснулась!

Вне себя от счастья, я повернула голову к тому, кто лежал рядом со мной, – но кровать была пуста! Отказываясь верить своим глазам, я села, вытянула руку, чтобы ощупать ложе, – и застыла, как громом пораженная. Вместо руки из плоти и крови я увидела лишь мерцание – такими же предстали передо мной жители сокрытой иллюзией деревни в Арвоне. Я прижала ладонь к кровати, надавила на нее всем своим весом. На простыне не осталось никаких следов.

Я окинула быстрым взглядом свое тело – ничего, лишь прозрачная дымка. Значит, Херрел ошибся и не осталось ничего, что связывало бы нас с этим миром!

На половине Херрела тоже появилось мерцание.

– Херрел! – попыталась позвать я, но не смогла произнести ни звука. Еще бы, ведь ни горла, ни рта у меня не было.

Призрак поднялся и встал у нашей кровати.

«Херрел? – мысленно обратилась я к нему. – Что случилось?»

– Я думаю… – медленно, с трудом произнес он. – Думаю, они решили, что мы мертвы. И… перенесли нас в другое место.

Нет! Если бы я могла, то закричала бы сейчас от ужаса. Что же с нами будет?

– Идем!

– Куда?

Столб мерцающего света уже стоял у дверей.

– Я знаю, где искать наши тела.

И я пошла за ним. Миновав короткий коридор, мы стали спускаться по винтовой лестнице. Ниже, ниже… казалось, этой спирали не будет конца. На пути нам никого не встретилось, – вероятно, обитатели башни спали крепким сном. Я подумала о своих подругах – Килдас и Солфинне. Интересно, видят ли они эти древние бесприютные стены, или до конца жизни суждено им пребывать во власти чар, искусно сплетенных их мужьями?

Наконец мы очутились в длинном зале, пол и стены которого были выложены камнем. На стенах, на одинаковом расстоянии друг от друга, были вырезаны звериные морды. Казалось, их глаза неотрывно следят за нами, оценивая, как оценивали меня древние короли-хранители Арвона, когда я шла через их Усыпальницу.

Коридор закончился просторной комнатой. Вся она была погружена во тьму, лишь в дальнем конце ее горел зеленый огонь, пламя Всадников-оборотней, которое зажег на священном кургане Херрел, призывая на помощь высшие силы. А сейчас оно горело вокруг ложа, на котором покоились мужчина и женщина.

Гиллан была обряжена в зеленое платье, расшитое серебром и крошечными молочно-белыми камнями. Такие же камни поблескивали в сетке на ее волосах. Руки ее были сложены на груди. Никогда мне не доводилось носить столь блистательных нарядов и украшений, и сейчас, глядя на себя, я подумала вдруг, что вся эта роскошь мне совершенно не к лицу.

У головы Херрела, обряженного в кольчугу, лежал его шлем, а руки сжимали рукоять обнаженного меча.

– Никогда прежде они не воздавали мне столько чести, – беззвучно произнес призрак, стоящий рядом со мной.

– Но ведь они… мы мертвы, Херрел!

– Нет, это не так!

Почему он спорит? Неужто сам не видит, что вернуть к жизни этих двоих попросту невозможно?

«Гиллан! – раздался в моем сознании его горячий шепот. – Ты – это она. И не смей ни на секунду в этом усомниться, иначе пропадешь! Идем!»

Мерцание приблизилось к Херрелу, а затем… я до сих пор не знаю, что это было за колдовство. Зеленые языки пламени, устремленные вверх, вдруг легли горизонтально, и призрачный Херрел увлек меня через них за собой…

Что есть смерть? Я умирала трижды: дважды в стране кошмаров и пепла и один раз – в этом мире. И все равно не могу найти нужных слов, чтобы ответить. Если Гиллан действительно была мертва, когда мы возвратились в Серые Башни, значит Сила, отправившая нас сюда, победила саму смерть.