Колдовской мир: Волшебный пояс. Проклятие Зарстора. Тайны Колдовского мира

Тогда я закрыла свои новые «глаза» на этих путников и полностью отдалась несущей меня Силе. И вскоре желтая равнина подо мной разверзлась пропастью. Ее стены были тускло-кровавыми, как последняя из трех стен, а устье имело очертания круга. Блуждающие огоньки с равнины, мучительно карабкаясь вниз по обрыву, теснились так, что цвета их смешивались воедино. Хотя мне показалось, что друг друга они не замечают, поглощенные каждый своей горестной судьбой.

Меня понесло вниз, мимо этих медлительных скитальцев. Снова глухая Тьма поглотила все чувства. Теперь я пустила в ход средства обороны – те, что изучила когда-то, и те, что от рождения крылись во мне подобно семенам. Я – это я, Элис: женщина, пророчица, боец. И должна остаться собой, не отдать Иному себя и свое прошлое.

И все же я пока не давала отпора, только хранила в себе веру в себя. Сейчас даже Джервона следовало устранить из сознания, сосредоточившись лишь на собственной личности. Так подсказывал мне инстинкт, которому подчиняется любая Мудрая.

Тьма стала редеть, я снова увидела свет. Но в этом липком желтоватом свечении не за что было уцепиться взгляду – кроме того, что располагалось прямо подо мной или под той частью меня, что отправилась в этот мрачный путь. Там стоял трон.

Он был черный, изваян из самой Тьмы, и на нем колебался красноватый туман, в котором кружились жемчужные крупинки.

– Добро пожаловать.

Это был не звук, который достиг моих ушей, скорее вибрация, которая отразилась во мне. Я медленно опустилась лицом к высокому трону и туманному существу на нем. Какой маленькой я была перед ним! Как если бы стояла перед высоким холмом.

– Хорошо…

И это слово отдалось во мне дрожью, принесло с собой и боль, и – да простит меня Сила, которой я служу! – подобие наслаждения, осквернявшего все, что я считала глубочайшей сердцевиной своего существа.

– Давно, давно такого не бывало. – Поблескивающий туман над троном плавился, стекался в форму. – Значит, опять есть те, кого нужно призвать к Воротам?

То, что занимало трон, склонилось вперед. Блестящие точки слились в два диска, служившие этому существу глазами. И эти глаза сошлись на мне.

– Так где же твой Дар, служительница… – Имя, произнесенное этим существом, объяло меня, как Пламя, – так велика была его Власть, хотя я ей и не служила.

Я не успела ответить – туманная голова шевельнулась, быть может кивнув.

– Дар близится, но не думаю, что это твоя заслуга. Ты решила, что меня так просто обмануть?

Туман затрясся в подобии беззвучного ужасающего хохота. Его презрение ко мне и моему роду наполнило воздух этого места отвратительным зловонием.

– Тебе подобные служили мне, – продолжала вибрация, которая была речью. – Служили долго, и хорошо служили. И я никогда не отказывал им в награде. Ибо, когда питаюсь я, питаются и они. Взгляни!

Он протянул верхний придаток, быть может заменявший ему руку, и я увидела, что пища его воистину становилась его частью. Но не по доброй воле. Тех, кого он поглотил и продолжал питать, как свою плоть, терзало сознание случившегося, а сознание это сохранялось веками и не угасало. Став частью Этого, они принуждены были питаться таким же образом, обрекая себя на продолжение бесконечной муки.

У меня на глазах тот длинный отросток протянулся еще дальше и вернулся, сжимая корчившееся ядрышко одной из серых теней, что я видела на равнине. Сидящий на троне усилил хватку, вминая серое в свою плоть и обрекая новую жизнь на ужас и отчаяние.

При этом зрелище меня осенило. Тот всадник из ущелья был порождением мысли и питался ужасом – и Это питается и набирается Сил теми же средствами.

Мне говорили когда-то, что люди способны создавать в своем воображении богов, наделяя их собственными чувствами, только гораздо более значительными, чем могли породить ум и сердце человека. Быть может, так родилось и Это – чтобы служить народу, сделавшему его своим богом и питавшему его из поколения в поколение, пока он не перестал полагаться на добровольно принесенные жертвы, не получил настоящую власть над человечеством и не основал собственное царство.

И если это так, тогда оружием против него послужит… неверие. Им я должна вооружиться, вопреки свидетельству собственных чувств. Взгляд его глаз не отпускал меня, и из них волнами изливались ужас и отчаяние, порожденные в нем многими поколениями поклоняющихся.

– Маленькая тварь… – Он снова затрясся в беззвучном демоническом смехе. – Я есть, я существую – не важно, из какого маленького зернышка мысли я родился. Взгляни на меня!

Туман сгустился и вылепил из себя тело. Это нагое тело было поистине божественной красоты – порочной красоты, нагло мужественной. Диски сжались до обычных глаз на лице, черты которого действительно принадлежали высшему, безупречному существу.

Но я еще не забыла, кто он и откуда взялся. Я цеплялась за это понимание. Здесь не видно костей и истлевшей плоти, но они – его истинное обличье.