Колдовство на Руси. Политическая история от Крещения до «Антихриста»

На собрании инквизиторов в Севилье в ноябре 1484 г. Торквемада огласил свои 28 принципов для руководства в работе. Еретикам предложили 30 дней на то, чтобы заявить о себе и покаяться. Других должна была настигнуть публичная казнь, а имущество конфисковано. Материальный вопрос играл не последнюю роль. Королевская казна требовала пополнений. И Геннадий, как видно, специально это подчеркнул в своем пересказе версии Делатора. Но далее следует много нестыковок. Он утверждает, что к 1490 г. инквизиция в Испании действовала всего 4 года и за это время сожжены уже 4 тыс. еретиков. Цифры казненных явно многократно завышены. За все время деятельности испанской инквизиции вплоть до 1800 г. было вынесено едва ли более 3 тыс. смертельных вердиктов. Геннадий стремился к ужесточению мер, расширению полномочий и привлечению светской власти на свою сторону. Вероятно, что само обозначение оппонентов «жидовствующими», скрытыми иудеями было навеяно гонениями в Испании в те же годы.

Московские соборные постановления 1490 г. оказались мягкими, а Зосима нерешителен в борьбе с ересью. Никакой инквизиции на Руси не случилось. Но Геннадий не унимался. Он писал, поучал и привлекал сторонников. Его возмущала «простота» православных, уступающих в образовании «еретикам». Он настаивал на создании специальных училищ для священников, действительно прилагал к этому усилия у себя в Новгороде. Многие в Церкви его поддерживали. В частности, волоколамский игумен Иосиф Волоцкий – святитель, наделенный искусством духовного слова. Через много лет их совместные усилия увенчались успехом. В августе-сентябре 1503 г. состоялся новый собор, осудивший «ересь жидовствующих», носителей которой в конце 1504 г. подвергли казни, оформленной по испанским лекалам. Летопись сообщает, что в декабре 1504 г. «князь великий Иван Васильевич и сын его князь великий Василей Иванович всеа Русии, со отцем своим с Симоном митрополитом и с епископы и с всем собором, обыскаша еретиков и повелеша лихих смертною казнью казнити: и сожгоша в клетке диака Волка Курицина, да Митю Коноплева, да Ивашка Максимова, декабря 27, а Некрасу Рукавову повелеша языка урезати и в Новгороде в Великом сожгоша его; тое же зимы архимандрита Касиана Юрьевского сожгоша и его брата, и иных многих еретиков сожгоша, а иных в заточенье заслаша, а иных по манастырем»[125].

Дело довели до конца, но потребовалось полтора десятка лет борьбы, пока злые козни процветали при дворе и даже в царских чертогах. Опасения, что бесовский заговор подобрался к российскому трону, терзали Геннадия еще в 80-е гг. XV в. Он уже тогда открыто обвинял в религиозных преступлениях близкого советника Ивана III посольского дьяка Федора Васильевича Курицына[126]. Прп. Иосиф позднее писал: «В то время протопоп Алексей и Федор Курицын имели такое влияние на великого князя, как никто другой. Они занимались астрономией, астрологией, чародейством и чернокнижием, и другими ложными учениями. Из-за этого к ним многие присоединились и погрязли в глубине отступничества»[127].

Курицын вернулся из своей миссии в Молдавию в 1485 г. и почти сразу возглавил столичную ячейку еретиков. В послании собору 1490 г. Геннадий называл его «началник тем всем злодеем»[128]. Что-то с этим царедворцем тогда случилось в далекой Валахии, так что он приобрел исключительную склонность к различным обследованиям потустороннего. А еще он быстро вошел в круг доверенных лиц Ивана III, играя там ведущую роль в конце 80-х и в 90-е гг. XVI в. Собор и расправа над новгородской ячейкой отступников в 1490 г. его никак не коснулись. Особенно близок он был кругу Елены Волошанки, супруги наследника престола Ивана, матери их сына Дмитрия. Его влияние сохранялось вплоть до 1500 г., когда он в последний раз упоминается в источниках. В 1502 г. Елену Волошанку постигла опала, а в 1504 г. осудили «жидовствующих» – среди казненных был брат Федора, но сам он в сообщениях не фигурирует. Вероятно, он к тому времени уже умер.

От деятельности Ф. В. Курицына сохранился ряд сочинений. Прежде всего перевод «Лаодикийского послания» – своеобразного мистически-философского стихотворного сочинения. Оно начинается:

     «Душа самовластна, ограда ее – вера.
     Вера – наставление, устанавливается пророком.
     Пророк – старейшина, направляется чудотворением.
     Чудотворения дар поддерживается мудростью.
     Мудрость – сила, фарисейство – образ жизни.
     Пророк ему наука, наука преблаженная.
     Ею приходим к страху Божьему»[129]

.