Колдовство на Руси. Политическая история от Крещения до «Антихриста»

Как видно из истории с приглашением на службу доктора Ди, Годунов был знаком с основными тенденциями развития наук о природе, включая области сверхъестественного. Он лично принимал участие в подборе иноземных специалистов – математиков и докторов, которые лечили раны телесные с учетом травм душевных. Некоторые полагают, что Годунов первое время воплощал собой Аптекарский приказ, оформившийся вскоре в институцию, ответственную за добрую магию, безопасное в духовном смысле врачевание телесных недугов. Как бы то ни было, но правитель был причастен к большинству внешнеполитических мероприятий тех лет, в том числе найму аптекарей, лекарей, докторов.

В 1591 г., когда погиб царевич Дмитрий, дипломаты продолжали искать докторов в Европе. Так, в наказе отправлявшимся в Польшу послам 15 апреля 1591 г. медикам-экспатам обещаны поместья, вотчины, денежное довольствие и свободный путь обратно из России. Они приезжали часто уже при Иване Грозном, потом при Федоре Ивановиче, а при Годунове оформились чуть ли не в целую коллегию.

Мартин Бер, прослуживший более 12 лет пастором в московской лютеранской общине, утверждал потом, что в 1600 г. на царской службе находилось только немцев-докторов: Давид Васмер, Генрих Шредер из Любека, Иоанн Гилькен из Риги, Каспар Фидлер из Кенигсберга и еще студент медицины Эразм Бенский из Праги. Также по настоянию Годунова английский посланник уступил ему тогда собственного медика Христофора Рейтлингера из Баварии, «врача весьма искусного, знавшего разные языки». Кроме того, из Германии были приглашены еще несколько аптекарей. Эти данные подтверждает участник датского посольства осенью 1602 г[248]. Скорее всего, как считает М. Б. Мирский, в Аптекарском приказе тогда состояли на службе более десяти иностранных медиков[249].

Иноземные доктора обслуживали только царя и тех, кого он разрешил, – семью, ближайших бояр. Никакой общей практики у них не было. Они получали огромное по тем временам денежное содержание – до 1000 руб. в год, не считая прочих пожалований, пропитания, одежды и подарков. А если работали на стороне – по поручению Бориса, как в случае с внезапно захворавшим датским принцем Иоганном, то их услуги оплачивались отдельно. «Они были в такой чести, – писал Мартин Бер, – что сами казались князьями и боярами». Кроме того, «государь нередко рассуждал с ними о важных предметах, особенно делах религии, и просил их не забывать в молитвах о благе души его»[250]. Годунов интересовался открытиями в духовной сфере – надо полагать, что в общении с докторами-протестантами его интересовало именно это, а не специфика доктрины Кальвина или критика Меланхтона.

Все доктора, поступавшие на службу в Москву, были в заметной степени знатоками алхимии, в обязательном порядке астрологами, а иногда чародеями. Многие отметились соответствующими публикациями. Как, например, Марк Ридли (1560–1624), уроженец и выпускник Кембриджа, служивший в России в 1594–1598 гг. и составивший первый русско-английский словарь. Вернувшись на родину, он получил известность в качестве знатока герметизма и натурфилософии, а также отметился двумя книгами о магнетизме. Годунов вел с ним беседы на академические темы и очень ценил, о чем специально потом писал королеве Елизавете[251]. Также Тимоти Виллис, чья карьера при царском дворе, однако, не задалась. По прибытии в страну в 1599 г. его подвергли экзамену, который он не прошел и был отослан обратно. О своем путешествии Виллис оставил записки, в которых, в частности, отметил, что выбор врачей в Московии в значительной степени зависел не от их медицинских навыков, а от их оккультных знаний. С этим он связывал высокие зарплаты выписанных из Германии докторов, которые «обладают большим искусством в некромантии и волшебствах»[252]. Сам Виллис слыл алхимиком и потом в Англии опубликовал об этом две книги[253]. Его записки подтверждают, что Годунова особенно увлекали духи потустороннего, умерших и демонов – некромантия.