Колесница Солнца. Восемь тетрадей индийской классической лирики в переводах С Северцева

Полными слез глазами увидев на небосклоне
Горы растущих туч, сулящих месяц дождей,
Она лишь начать смогла: «Если ты, о свет мой,
Муж мой, собрался в путь… Если жену покинешь…»
И голос прервался… Меня за одежду схватив,
Упав к ногам, в отчаянье землю царапая,
Так стала биться и плакать бедняжка моя,
Что описать словами поистине невозможно!

* * *

«Моя красавица!» — «Слушаю, господин мой!» —
«Не злись, о сердитая, хватит, забудь обиду!» —
«Обиду? Какую?» — «Как ты меня огорчаешь!» —
«Не огорчайся! Одна только я виновата!» —
«Зачем же ты плачешь?» — «Плачу?» — «Еще как горько!»
«Ты что, жалеешь?» — «Конечно, тебя жалею!» —
«Меня? Да кто я тебе?» — «Любовь моя, счастье!» —
«Неправда все это! Вот потому-то и плачу!»

* * *

Лианами трепетных рук она не обвила друга,
В дверях не встала, ему преградив дорогу,
В отчаянье, с плачем ему не валилась в ноги
И даже ни разу не прошептала: «Останься!..»
Но только решил бессердечный двинуться в путь,
Она удержала его — удержала бурным потоком,
И не от дождей так бурно поток разлился —
От тайных слез, что лила она каждой ночью!

* * *

Страсть весенней рекой уносит сердца новобрачных,
Но плотиной им служит присутствие старших в доме,
И не могут себе ничего молодые позволить,
Хоть и близко сидят — утолить желанья не могут,
Лишь глядят друг на друга молча и неподвижно,
Будто две нарисованные на картине фигуры,
И нектар любимого взора пьют неотрывно,
Как росу, текущую с лотосовых стеблей.

* * *

Изможденное, бледное, истомленное долгой разлукой,
Обрамленное сетью распущенных, спутанных прядей,
Как лицо ее вдруг просияло, каким красивым
И пленительным стало, едва я с чужбины вернулся,
И какая сила меня позабыть заставит
Вкус ее поцелуев, сначала стыдливых, гордых,
И смущенье ее в начале забав любовных,
И безумство ее в разгаре счастливой страсти!

* * *

Тут забрызгано бетелем — темно-красным соком,
Там запятнано непросохшей сандаловой мазью,
Здесь осыпано пудрой камфарной, там ярким лаком,
Украшавшим ей ноги, измазано слишком явно —
Это смятое ложе с разбросанными цветами
Поутру выдает любому, кто только глянет,
До чего были бурны красавицы этой объятья,
До чего были ласки ночные разнообразны.

* * *

«Тебе расскажу о чем-то, пойдем скорее!» —
И ловко меня он увлек в укромное место.
Я села рядом, решив внимательно слушать,
Хоть сердце мое то дрожало, то замирало.
А он… а он склонился над самым ухом,
Невнятно шепча, щекоча горячим дыханьем,
Потом, за косу схватив, лицо мое поднял
И начал пить нектар моих губ, обманщик!

* * *