Колесо Времени. Книга 13. Башни Полуночи

Новые кивки. В несогласных остались только Дэрвин и Тавалад.

Падра затаила дыхание. Все понимали, что этого не избежать: стычки с шончанскими патрулями, беспокойство кланов… Она мечтала об этом дне, но и боялась его. Ее мать заслужила в битве немало джи, а у Падры толком не было случая проявить себя.

Война с шончан… Мысль о ней воодушевляла Падру. Но многие полягут в этой войне.

– Что скажут дети Дракона? – взглянул на них Ронам.

Падре все еще не верилось, что старшие считаются с ее мнением. Она нащупала саидар, уютно таившуюся в глубине сознания, и набралась от нее решимости. Что бы она только делала без Единой Силы?

– Скажу, что мы должны вызволить соплеменниц из шончанского плена, – ответила Маринна, обучавшаяся на Хранительницу Мудрости.

Аларх нерешительно взглянул на Джандуина. Он нередко считался с мнением брата.

– Айил необходима цель, – кивнув, сказал Джандуин. – Ныне от нас никакого толку, а ведь мы не давали обещания воздерживаться от ненападений. Все это время мы медлили только из уважения к моему отцу, что говорит о нашем безграничном терпении.

Все обратили свои взоры на Падру, в ответ на что она сказала:

– Они – наши враги.

Один за другим все мужчины в палатке кивнули. После многолетнего ожидания все прошло на удивление буднично.

– Ступайте к своим кланам, – сказал Ронам и встал. – Пускай готовятся.

Не поднимаясь с места, Падра смотрела, как прощаются другие: кто-то – с угрюмым или мрачным видом, кто-то – явно взволнованный. За семнадцать лет Айил истосковались по настоящей битве.

Вскоре в палатке не осталось никого, кроме Падры. Она ждала, разглядывая узоры на ковре. Война. Девушка была взволнована и возбуждена, но какая-то ее часть оставалась хмурой и мрачной. Она чувствовала себя так, словно направила кланы на путь, идя по которому они изменятся раз и навсегда.

– Падра?

Она обернулась. У входа в палатку стоял Ронам. Падра покраснела и поднялась на ноги. Ронам был старше ее на десять лет, но выглядел очень привлекательно. Разумеется, Падра никогда не откажется от копья, но если вдруг…

– У тебя озабоченный вид, – сказал он.

– Просто задумалась.

– О шончан?

– Об отце, – ответила она.

– Ну да… – понимающе кивнул Ронам. – Помню, как Дракон впервые пришел в холд Холодные Скалы. Я был очень молод.

– Какое впечатление он произвел на тебя?

– Он был… впечатляющий человек, – ответил Ронам.

– И все?

– Прости, Падра, – покачал он головой, – но я провел с ним совсем немного времени. Мой путь вел в иную сторону, хотя… отец кое-что рассказывал.

Она склонила голову к плечу.

Ронам повернулся к раскрытому входному клапану палатки и окинул взглядом зеленеющие травы:

– Мой отец называл Ранда ал’Тора умным человеком и великим предводителем, но не знающим, как ему быть с Айил. Помнится, отец говорил, что когда Кар’а’карн находился среди нас, он не чувствовал себя одним из нас. Казалось, ему неуютно среди Айил. – Ронам помолчал, покачал головой. – В своих планах он учел всех, кроме нас. Мы же оказались оставлены на произвол судьбы.

– Поговаривают, нам следовало вернуться в Трехкратную землю, – сказала она.

– Нет, – возразил Ронам. – Там мы нашли бы свою погибель. Наши отцы не ведали ни о паровых конях, ни о драконьих трубах. Вернись мы в Пустыню, утратили бы всякую значимость. Мир перестал бы замечать нас, и народ Айил исчез бы с лица земли.

– Ну а война? – спросила Падра. – Это правильный выбор?

– Не знаю, – ответил полушепотом Ронам. – Мы – Айил. И мы умеем воевать.

Чувствуя прилив уверенности, Падра кивнула.

Айил снова пойдут на войну. И, сражаясь, обретут великую честь.

* * *

Авиенда заморгала. Небо было темным.

Она страшно устала. Разум ее был опустошен, а сердце обнажено, и с каждым своим ударом ее разбитое сердце истекало энергией, будто кровью. Авиенда опустилась на плиты посреди леса мерцающих колонн. Ее… дети. Их лица она помнила с первого посещения Руидина, но остального тогда не видела. Во всяком случае, не помнила, чтобы видела.

– Все предрешено? – спросила она. – И ничего нельзя изменить?

Ответа, само собой, не последовало.

Слезы высохли. Как реагировать на полное уничтожение – нет, полный упадок! – своего народа? Тем, кто совершал эти поступки, все они казались совершенно логичными, и с каждым шагом Айил приближались к своему закату.

Какой толк из того, что Авиенда увидела весь этот ужас? Зря она вернулась в лес стеклянных колонн. Не она ли виновна в том, что будет? Ведь это ее род обрек Айил на гибель.

Сегодняшние видения совершенно отличались от тех, что явились ей при прохождении через кольца при первом посещении Руидина. Те раскрывали перед ней возможные варианты будущего, а эти представлялись куда более реальными. Авиенда почти не сомневалась, что сегодня видела то, чему суждено случиться. Мало-помалу, шаг за шагом, ее народ лишится чести. Мало-помалу, шаг за шагом, гордые Айил превратятся в презренных дикарей.

Неужели на этом все?! Авиенду обуревал гнев. Девушка вскочила и сделала новый шаг, но ничего не произошло. Она подбежала к выходу из леса стеклянных колонн, развернулась и в сердцах крикнула: