Колесо Времени. Книга 13. Башни Полуночи

– Оставьте здесь железо, – велел Илфин. – И музыкальные орудия. И огонь.

– Размечтался, – пробурчал Мэт.

Илфин нарочито медленно опустил и поднял веки, а затем неслышно ступил вперед. Мэт поднял ашандарей, но в движениях Илфин не было прямой угрозы. Он плавно обогнул всех троих и негромко молвил:

– Ну же, разве нельзя поговорить со всей благовоспитанностью? Вы пришли в наш мир на поиски. В наших силах дать вам то, что вы ищете. То, в чем вы нуждаетесь. Почему бы не проявить добрую волю? Оставьте хотя бы свои огненные приспособления, и я обещаю на какое-то время стать вашим проводником.

Этот гипнотический голос успокаивал, обволакивал. И говорил разумные вещи. Действительно, зачем им огонь? Этот туман излучает достаточно света. Он…

– Том, – сказал Мэт, – давай музыку.

– Что? – Менестрель едва заметно дрожал.

– Сыграй что-нибудь. Что угодно.

Том достал флейту, и Илфин прищурился. Том начал играть. Песня была знакомая: «Ветер, который качает иву». Мэт хотел успокоить Илфин и, быть может, усыпить его бдительность. Но похоже, знакомая мелодия помогла развеять облако, окутавшее его разум.

– В этом нет необходимости. – Илфин прожег Тома свирепым взглядом.

– Напротив, – возразил Мэт. – И мы не оставим здесь треклятый огонь, если только ты не пообещаешь отвести нас в центральный зал и вернуть Морейн.

– На такую сделку я пойти не могу. – Существо продолжало описывать круги, и Мэт поворачивался на месте вслед за ним, чтобы не выпускать из вида и не подставлять ему спину. – У меня нет на то власти.

– Приведи того, у кого есть.

– Невозможно. Послушайте меня. В огне нет необходимости. Оставьте этот ужасный, оскорбительный для нас огонь, и я проделаю с вами половину пути до центрального зала, который зовется Уговорным чертогом. Мы хотим лишь одного: исполнить ваши желания.

Существо явно пыталось убаюкать их снова, но музыка сбила его с нужного ритма. Глядя на Илфин, Мэт начал подпевать в унисон с флейтой Тома. Голос у него был не лучший, но и не самый отвратный. Илфин зевнул, потом присел, устроился у стены, сомкнул веки и через несколько секунд погрузился в сон.

Том опустил флейту. Судя по лицу, он был впечатлен.

– Ловко сработано, – шепнул Ноэл. – Я и не знал, что ты так хорошо владеешь древним наречием.

Мэт опешил. Он даже не понял, на каком языке говорил.

– Я плоховато его помню, – потер подбородок Ноэл, – но многое разобрал. Беда в том, что мы так и не узнали, куда идти. Сумеем ли обойтись без проводника?

Он был прав. Бергитте, блуждавшая тут не один месяц, так и не узнала, что находится в нескольких шагах от цели. Комната, где Мэт встретился с предводителями Илфин… Бергитте говорила, что, если попасть в нее, Илфин не смогут отказаться от сделки. Наверное, то и есть Уговорный чертог, о котором говорил ушастый, теперь мирно спавший у стены.

Бедняжка Морейн. Она прошла через красную дверную раму и должна была оказаться под защитой договора, заключенного Илфин с древними Айз Седай. Каким бы он ни был, этот договор. Но та краснокаменная рама оказалась уничтожена, и обратного пути не стало.

Когда Мэт очутился здесь впервые, он попросил о возможности уйти, и это была мудрая просьба. Он по-прежнему сердился на Илфин за то, что те не ответили на его вопросы, но теперь понимал, что за ответами нужно обращаться к Элфин. Илфин же выполняли просьбы, хотя выворачивали их по-своему, и брали такую цену, какую хотели. Мэт сдуру попросил заполнить дыры в своей памяти, способ освободиться от Айз Седай и путь наружу из Башни Генджей.

Если Морейн не знала об этом и не обратилась к ним с просьбой о выходе, как это сделал Мэт… или же попросила вывести ее через скособоченную дверную раму, не зная, что она уничтожена…

Мэт просил о выходе, и его просьбу удовлетворили, но каким образом? Этого он вспомнить не мог. Все почернело, а затем он очнулся, болтаясь на веревке, которая была привязана к ашандарею.

Мэт пошарил в кармане и вытащил руку, сжав что-то в кулаке:

– Илфин и Элфин же как-то туда попадают, – прошептал он. – Здесь непременно должен быть правильный путь.

– Ровно один, – сказал Ноэл. – Четыре коридора, за ними еще четыре, и так далее. Наши шансы неизмеримо малы!

– Шансы? – Мэт раскрыл кулак. На ладони у него лежала пара игральных костей. – Мне-то какое дело до шансов?

Остальные двое уставились на сливочно-белые костяные кубики, а затем посмотрели Мэту в глаза, и тот почувствовал прилив удачливости:

– Всего двенадцать очков. По три на каждый коридор. Выкину один, два или три – пойдем прямо. Четыре, пять или шесть – направо, и так далее.

– Но, Мэт, – прошептал Ноэл, покосившись на спящего Илфин, – шансы совсем не равны. К примеру, нельзя выкинуть единицу, а семерка куда вероятнее, чем…

– Ты не понимаешь, Ноэл. – Мэт бросил кости на пол, и они покатились по чешуйчатому полу, клацая, словно зубы. – В моем случае вероятность не имеет значения.

Кости остановились. Одна угодила углом кубика во впадинку меж двух чешуек да так и застыла в столь неустойчивом положении, а вторая легла черной точкой вверх.