Колибри

Но Адели рано не стало, а Марко не был подготовлен к тому, чтобы оказаться перед разверзшейся перед ним пустотой: как всегда в прошлом – не принимая решений, а на сей раз даже не отдавая себе отчета, – он просто остался внутри дымящегося кратера и даже обосновался там, но и этого больше не было достаточно. Чтобы не позволить горю сломить его, нужны были силы большие, чем у него, нужна была большая решимость. Какое-то время, в начале, он жил как дикарь, следуя советам доктора Каррадори. Да, он жил как дикарь, думая лишь о том, что надо заботиться о Мирайдзин и вгрызаться зубами в оставшуюся жизнь. Бесспорно, он был далек от образцового детского воспитателя, особенно играя ночи напролет в карты и выгрузив внучку в гамак, где она спокойно спала, но это помогло ему предпринять решительный шаг, то есть понять.

Озарение снизошло, когда он совершил поступок, иначе никак не объяснимый, отказавшись от баснословного выигрыша в смертельной дуэли в покер со своим другом Дами-Тамбурини. Следовательно, вот нужный момент, когда впору задать себе все вопросы, даже самые неудобные, – момент, когда следует положиться на самого ответственного из шестерых наших помощников: почему? Все внезапно становилось ясным, вся боль, испытанная за истекшие годы, становилась базальтом, на котором выстраивался новый мир, воспоминания становились судьбою, прошлое – будущим. Почему именно я должен был отказаться от этих денег? Почему именно мне выпало избежать авиакатастрофы? Почему именно я должен был потерять сестру именно так, как это произошло, – она утопилась? Почему именно мне достался столь омерзительный развод? Почему именно я должен был избавить отца от невыносимой жизни? Почему именно мне было уготовано похоронить двадцатидвухлетнюю дочь?

Теперь у него был ответ, имя, ворвавшееся в его жизнь, – Мирайдзин – и то, что всегда повторяла Адель, твердо, серьезно, без тени сомнения: это будет новый человек, папб, новое человечество пойдет от нее. Сейчас Марко Каррера в это действительно верил. Да, он много выстрадал ради высочайшей цели – передать миру нового человека, – но только после того, как он выстоял под ударами и оплеухами немилосердной судьбы, как говорил Гамлет. Эта фанатичная мысль идеально вписалась в его строгую, исполненную боли жизнь, и даже больше – завершила ее в известном смысле, вследствие чего мысль тотчас же перестала быть фанатичной.

Впрочем, девочка действительно была особенной. В физическом смысле она расцветала изо дня в день неслыханной красотой, до тех пор нечто подобное придумывали только для аватарок видеоигр, – выше сверстников, стройная, с кудрявыми шелковыми волосами, темно-коричневой кожей, миндалевидными глазами, своей голубизной напоминающими дно бассейна, – она и вправду кажется созданной искуснейшим мастером. И именно эти глаза говорят ежедневно Марко Каррере, что его внучка – воплощение принципа: точка. И все с начала: офтальмолог и исследователь нашего органа зрения с сорокалетним стажем, убежденный, что видел все типы глаз, существующие в природе, человеческие и не только, он, глядя в глаза Мирайдзин, чувствует себя как астронавт, впервые увидевший из космоса Землю. Нечто отдаленно похожее он видел (и даже сфотографировал) только у длинношерстной кошки по кличке Джаггер породы рэгдолл[94] в доме одной своей американской подруги, и он действительно поискал у себя эту фотографию, нашел ее (сделана в 1986 году) и распечатал, увеличив только глаза, пойманные в тот миг, когда они прицельно смотрели в объектив, но даже это изображение не в силах передать сходство, ибо кошка была белой, а Мирайдзин – черной.

Тем не менее Мирайдзин, хоть и оказалась другой породы, в величайшей степени была ему родной. Голубизна этих единственных на свете глаз, к примеру, была точь-в-точь как у Ирены – одно это уже потрясало. Прекрасное спортивное тело, развивающееся гармонично из года в год – точно так же на глазах у Марко развивалась и Адель. Ямочки на щеках, когда она смеется, – от Джакомо, но в отличие от него с возрастом им не дано исчезнуть. Но что больше всего поражает Марко в неземном теле Мирайдзин – это крошечная родинка между мизинцем и безымянным пальцем, точно такая же, как была у Адели и есть у него. Эта невидимая миру точка – фирменный знак семьи Каррера, и сколько раз он брал в свою руку ручку Адели, чтобы две эти родинки совместились, не только когда она была малышкой, но и потом, даже сидя в воде в больничной ванной, когда Мирайдзин появлялась на свет, – это была их с дочерью «точка силы», как они говорили. Теперь он может то же самое проделывать с Мирайдзин, ибо невероятным образом в генетической буре, поднявшейся, чтобы она родилась столь прекрасной и новой, этой маленькой родинке удалось выжить.