Колибри

Я не пытаюсь выставить себя жертвой, Луиза, только хочу сказать, что и я не оставался неподвижным, хотя был бы не прочь. Зависело бы это от меня – несомненно, но вышло иначе, и каждая из произошедших со мной перемен становилась сокрушительным ударом, буквально перебрасывавшим меня чохом в другую жизнь, потом еще в одну, потом в третью, и ко всему надо было приноравливаться, не раздумывая, как животному. Понимаешь, что я испытываю облегчение, когда удается сберечь как можно больше всего, что было?

Да, я тоже думаю, что если бы тебе удалось остановиться, мы могли бы остаться вместе. Но судьба есть судьба, и если я колибри, то ты лев или газель из той притчи[93], которая мне, по правде говоря, до смерти надоела, – ты поднимаешься с утра и начинаешь день с бега, кем бы ты ни была.

Сейчас я должен исполнить свою миссию, которая придает смысла тому, что у меня было и чего не было, включая тебя: воспитать нового человека, а новый человек – это восьмилетняя девочка, которая сладко спит под моей крышей. Она станет женщиной. Станет новым человеком. Для этого она родилась, и я не позволю переменам ей помешать. У меня хватает сил только на это и еще на то, чтобы на сей раз тебе ответить. Сожалею, Луиза, но это – мое последнее письмо. Я безумно тебя любил, сорок лет подряд, ежедневно я просыпался с мыслью о тебе и с ней же засыпал. Но сейчас уже не так, сейчас моя первая и последняя мысль – о ней, а все, что посередине, тоже о ней. Только так я могу сейчас жить.

Обнимаю тебя.

Марко.

Новый человек (2016–2029)

Есть люди, которые гробят себя всю жизнь, лишь бы только продвинуться, что-то познать, завоевать, открыть, улучшить, чтобы в дальнейшем понять, что всю жизнь они искали только вибрацию, которая вышвырнула их на свет: у таких точка отправления совпадает с точкой прибытия. Но есть и другие, которые, не двигаясь с места, преодолевают длинный, тернистый путь, потому что земля горит у них под ногами и они оставляют далеко позади себя ту точку, с которой начали свой путь: Марко Каррера был одним из них. Теперь не оставалось сомнений: в его жизни была цель. Не у всех она была, но у него – да. Болезненные жизненные перемены, которыми она была отмечена, тоже преследовали свою цель, – ничто в его жизни не происходило случайно.

Конечно, его жизнь была далеко не стандартной: он носил на себе стигматы исключительности, начиная с маленького роста, державшего его в течение пятнадцати лет вдали от стада, и заканчивая лечением, которое вернуло его туда, вызвав в нем рост гораздо больший и за гораздо более короткое время, чем ожидал лечащий доктор. Никто не положил жизнь на то, чтобы узнать, из-за чего так случилось, но остается фактом: лечение, которое Марко прошел осенью 1974 года, дало феноменальный результат – шестнадцать сантиметров за восемь месяцев, с метра пятидесяти шести в октябре (средний рост мальчиков его возраста был метр семьдесят) до метра семидесяти двух в июне, когда рост внезапно остановился. То есть чтобы было понятно: рост его начал стабилизироваться ровно по центру среднестатистического показателя для его сверстников – метр семьдесят четыре в шестнадцать лет, метр семьдесят шесть в семнадцать, метр семьдесят восемь в восемнадцать и еще один сантиметр в следующем году, чтобы как раз к взрослому возрасту достигнуть роста, чуть превышающего средний национальный показатель.