Колючий мед

Он приобрел диван, не посоветовавшись со мной. Мы договорились, что купим его вместе, причем договориться было непросто. Это была наша первая крупная покупка мебели, и я настаивала на ней. На самом деле мне не хватало не только дивана. Хотелось, чтобы все было по-настоящему. Я скучала по комфорту своей прежней жизни, по надежным вещам и порядку. В разгар влюбленности я была готова обходиться без всего, даже без пакетов для мусора, но шло время, а у нас так и не возникло совместных планов, и глубоко внутри меня нарастала неприкаянность. Получается, когда живешь сегодняшним днем, живешь в непредсказуемости. Никаких обещаний друг другу – все пускается на самотек.

Я отнеслась к покупке дивана со всей серьезностью, рассматривая ее как попытку построить совместный быт на долгую перспективу. Эрик считал, что можно найти бесплатный подержанный диван на Авито. Я хотела новый и решила основательно подготовиться: полистать журналы, взять образцы тканей, сравнить цвета и модели, посидеть на диванах, выставленных в мебельных салонах, и подумать. Мы посвятили этому проекту несколько выходных и обсуждали просмотренные варианты, сидя в кондитерских, где раньше, упиваясь своими чувствами, просто смотрели друг другу в глаза. Прийти к решению было трудно. Диван с пуховыми подушками смотрится красиво, но быстро продавится. Сиденье из пенорезины казалось жестким. Конский волос или утеплитель, наличие съемных чехлов, форма ножек, обивка с узором или без – решений требовалось много. Что-то раздражало в этом вопросе с диваном, словно першение в горле. Чем дольше мы сомневались и размышляли, тем больше все это казалось символичным, и в конце концов мы решили покупку отложить.

Каждый из нас начал придумывать себе отдельные занятия. Я тревожилась, когда Эрик ночами барабанил по клавишам синтезатора, а сыграть свои произведения соглашался редко. Иногда он уезжал на чужие концерты и вкалывал в качестве звукооператора, ночью возвращался домой и допоздна спал. Я считала, что это ниже его достоинства, и призывала не забывать об амбициях. Эрик не хотел детей и уже не проводил столько времени с Оскаром, как раньше. И не стремился создавать уют в квартире. Для счастья ему было достаточно изредка покурить травку, послушать старые пластинки и вырастить растения в стеклянных банках. Его посещали смутные мечты о том, чтобы поехать на фестиваль Burning Man[35], но денег на трансатлантический перелет он найти не мог.

Каждую вторую неделю у нас жил Оскар. Разве диван для уютного пятничного вечера у телевизора не входит в необходимый минимум, который мать должна обеспечить своему сыну, да и самой себе? Но диван не маячил и в перспективе. Меня изматывали угрызения совести за распавшуюся семью. Пристроив на коленях ноутбук, я демонстративно сидела в гостиной в углу с подушками, оборудованном для Оскара. Нам даже не удалось повесить нормальное бра на стенку – все приходило в запустение, в том числе и я.

Однажды, придя домой, я обнаружила посреди гостиной честерфилдский диван темно-зеленой кожи. На диване в полудреме лежал Эрик.

– Что это? – спросила я.

– Наш новый диван. Ну, или, может, не очень новый, – поправился он. – У него несколько лет службы за плечами, зато он достался нам бесплатно.

– В нем огромная дыра, – в шоке заметила я. Оторвавшуюся на подлокотниках кожу прикрепила строительным скотчем.

– Но это же не влияет на удобство. Кстати, можно просто одеялом накрыть, и видно не будет, – невозмутимо ответил Эрик.

Я подошла поближе. В стяжках накопился толстый слой пыли. Оттенок оказался хуже, чем я рассмотрела вначале, – рвотно-зеленый.

– Где ты его достал?

– Он стоял в репетиционном зале Петера. Целую вечность стоял, он ничейный.

– Ничейный?

– Ну, в общем, теперь он наш.

– Мы можем вернуть его?

– Не думаю, они только что разорвали контракт, так что забирать нужно было сейчас или никогда.

– Он громоздкий.

– Но он приятный на ощупь. Попробуй! – Приглашающим жестом Эрик похлопал по сиденью рядом с собой.

Сердце быстро забилось. По телу заструился ледяной пот.

– Я не хочу такой диван. Как ты мог притащить его сюда, не посоветовавшись со мной?

Эрик смотрел на меня с искренним удивлением.

– Но ты же никак не могла определиться. Тебе не угодишь.

– Я не выдержу такой цвет, – сказала я. – Я хочу, чтобы ты убрал его отсюда. Сейчас же.

– Ты что – серьезно?

– Да.

– Господи, дай ему хотя бы неделю. Это всего лишь диван, какая тебе разница?

Выйдя на кухню, я налила стакан воды, чтобы успокоиться. Пока я стояла и пила, мне казалось, будто на меня обрушиваются стены. Это и есть олицетворение нашей совместной жизни? Неужели покупка дивана стала моей последней попыткой изменить то, что изменению не подлежит? Завидная беззаботность Эрика достойна похвалы, но она не облегчает моей тревоги.