Колючий мед

Неожиданно мне приходит в голову, что найти Бу Бикса – важнейшая на данный момент задача моей жизни, хотя я не вполне отдаю себе отчет почему.

* * *

Нас с Эриком собирались направить в командировку на горнолыжный курорт Сэлен, чтобы провести прямой эфир с выставки «Горная гармония», где планировалась серия лекций и семинаров, посвященных душе и телу. Предполагалось, что мы сделаем прямое включение «Лаборатории любви» с гостями мероприятия и группой экспертов. Нам оплачивали стоимость бензина и две ночевки в гостинице. Мы с Эриком должны были добираться до места на машине сами, дорога занимала пять часов. В других обстоятельствах я бы сделала все возможное, чтобы избежать подобной поездки. Прямые эфиры за городом обычно проходили тяжело и хаотично. Но сейчас я отреагировала по-другому. «Может быть, это знак?» – спросила я Вселенную. Поскольку на себя я уже рассчитывать не могла, задать вопрос высшим силам казалось разумным. «Может, так и задумано, что мы должны остаться одни? И теперь я узнаю, иллюзии это или нет?» Хотя на самом деле я просто стремилась снять с себя ответственность. Хотела получить возможность сказать потом «так случилось». Как обычно говорят «я стал жертвой преступления». Или как одна дама – зарубежный радиокорреспондент – хмуро отреферировала мне свою жизнь в разговоре на корпоративной вечеринке: «Угодила замуж. Стала матерью. Оказалась в разводе».

Никакой ответственности. На все воля судьбы.

Нам заказали два номера в гостинице. На месте нас встретит продюсер, но он живет в близлежащей деревне, поэтому вечерами мы будем одни. Утром я должна заехать на своей машине за Эриком.

В тот день я проснулась в половине пятого утра и не могла больше уснуть. В шесть часов пришла эсэмэска: «Мне не спалось. Если вдруг приедешь пораньше – я уже сижу в приемной и жду. Обнимаю. Эрик».

Это слово «обнимаю» показалось мне самым многообещающим из всего, что я когда-либо видела в мобильной переписке.

Стоял холодный зимний день. Воздух в машине казался разреженным, будто на большой высоте. Когда мы выезжали из Стокгольма, обоих охватило радостное волнение. Эрик должен был следить за дорогой. Сначала мы обсуждали эфир. Предполагалось, что Эрик будет регулировать звук из местной студии, а я – вести репортаж непосредственно с выставки. В качестве экспертов пригласили священника, психолога и сексолога, в субботу они должны в прямом эфире отвечать на вопросы из зала и звонки в студию. Я ждала окончательный сценарий. В дорогу Эрик подготовил список старых хитов – мы пели вместе во все горло и смеялись. Я наблюдала, как его торс двигается в такт музыки и как он отбивает ритм ладонями по коленям. Мне трудно было оторвать от него взгляд – от его браслета из оловянной нити, сплетенного, скорее всего, каким-нибудь саамским ремесленником и смазанного китовым жиром. От его застиранной рубашки с воротником-стойкой и нечесаной челки. От шеи, казавшейся такой нежной и невинной. От тонких темных бровей. Каждый раз, когда я смотрела на него, у меня вставал ком в горле.

За маршрутом он следил плохо, и мы выбрали не ту развилку. В результате нам пришлось съехать на боковую дорогу и остановиться, чтобы сориентироваться. Я заглушила двигатель, и мы сидели в тишине, глядя на карту на экране его мобильного.

– Может быть, плюнем на Сэлен и поедем куда-нибудь в другое место? – Повернув голову, он посмотрел на меня.

– А куда ты хочешь поехать? – серьезно спросила я.

– С тобой?

– Да.

– С тобой я готов поехать куда угодно.

Я сглотнула. Ком в горле не исчезал, он занял там практически все пространство.

– И как ты это себе представляешь?

Эрик беспомощно пожал плечами.

– Не знаю. Наверное, придется спросить совета у «Лаборатории любви».

Прислонившись головой к боковому стеклу, он прищурился и сказал:

– У меня проблема.

– И в чем же она?

– Я влюблен в замужнюю женщину.

Руки начинают дрожать. Кажется, еще немного, и сердце разорвется от волнения. Внутри меня отзывается слово «влюблен», оно пронзает меня насквозь и, проникая в сознание, почти доводит до обморока.

– В кого ты влюблен? – спросила я.

– В тебя.

Говорят, в жизни человека случается всего несколько переломных моментов, которые могут повлиять на ее дальнейшее течение. Я ясно отдавала себе отчет в том, что стою на перепутье. Мои действия либо разрушат до основания ту жизнь, которую я успела построить, либо перечеркнут ее часть – ту часть, что, возможно, предначертана нам, если мы не свернем с пути. Дождитесь, чтобы импульсы ушли. Возьмитесь за ум. Подумайте: оно того не стоит. Такие советы я раздавала сама на радио направо и налево.

– Это проблема, – согласилась я, посмотрев в окно. – И что ты собираешься с этим делать?

Эрик взял меня за руку. Его ладонь была большой и теплой.

– Я не хочу ничего разрушать.

– Да нет, хочешь, – возразила я.