Колхозник Филя

На укатанном до синевы черном грейдере 65-летний дед, – метр девяносто росту, – пригнувшись, бросает Кольке дерзкий вызов, намеренно принимая комичную позу велогонщика; коленки его длиннющих ног, словно шатуны паровоза, скачут выше руля, – Колька смеется, и налегает на педали, – победа!..

Вскоре за небольшим заросшим углублением ерика они привычно сворачивают вправо, в сторону брода. От этой развилки до Хопра – самая малость. Поэтому, сгорая от нетерпения, Колька изо всех сил крутит педали, – его худощавое тельце, словно челнок, все быстрее снуёт поверх рамы велика.

Вначале показывается сплошная стена кудрявых зелено-матовых ив на том берегу, откуда явственно доносятся пронзительные, но вместе с тем загадочные и мелодичные, крики иволги. Колька точно знает, что между ним и теми вербами – пока ещё не видимый Хопёр.

Еще немного усилий – и, словно по волшебству, показывается серебристая лента искрящейся на солнце воды; Колька больше не в силах сдерживать эмоций и, разрываемый восторгом, что есть мочи кричит, оглядываясь назад: «Дед – ХОПЁР!!!..»

В ответ дед довольно улыбается, и сдержанно молчит. Его самого переполняет радость, но он не подает вида.

От брода до лодочной пристани – несколько сот метров вдоль берега против течения. Извилистая песчаная дорога на фоне перелесков осин слева и сплошной стены деревьев справа – общими усилиями создают уютную запоминающуюся композицию, достойную кисти художника.

Дед умел понимать красоту природы. – Колька, когда помру – вспоминай: «По этой дороге мы с дедом ездили на рыбалку…»

– Не помрешь, дед! – бодро кричит Колька в ответ; а спустя некоторое время еле слышно, как бы сам себе, говорит: «Обязательно буду помнить, дед…»

Дорога все теснее жмется к берегу. Дубы, вязы, осины, тополя, ивы, будто пряча сокровище, старательно укрывают переливающуюся гладь реки.

Вверх от брода метров на триста – золотистая песчаная отмель (перекат). Сквозь изумрудную гущу береговых зарослей нет-нет, да и пробьется струящееся зеркало Хопра, и тогда кажется, что магическая река, пронзая своим быстрым течением обширные пойменные леса, скачет, подпрыгивая, куда-то в неведомую вдаль. Через прозрачную полутораметровую толщу реки и во всю двухсотметровую ширину русла с берега при свете солнца проглядывается янтарное песчаное дно с разбросанными тут и там колышущимися зелеными кустами подводной травы.

Кольку почему-то всегда завораживала эта картина: видимый через прозрачную стремнину воды желтый донный песок… он, как загипнотизированный, мог неотрывно вглядываться в нее часами.

Тем временем они подъезжают к «дикой» пристани, где причалены несколько лодок, – перевернутых на берегу верх дном или просто лежащих днищем, – в том числе их новый баркас, который дед смастерил за прошедшую зиму, – и все они, привязаны цепями к одной старой иве, заботливо укрывающей их своей густой тенью.

Прибрежная отмель – метров на 20 от берега – сплошь заросла скрытой под поверхностью воды ярко-зеленой травой, среди которой, словно тропинка в лесу, лодками протоптана узкая дорожка, а кое-где на глубине 50 сантиметров видны уютные песчаные прогалины.

К безграничной радости Кольки, на этом мелководье то тут – то там разбросаны так обожаемые им темно-зеленые кустики «Butomus Umbellatus» – «Тростника Цветущего» – с лаконичными зонтиками розовых с чёрными тычинками цветов на тонком круглом высоком стебле.

Но запах!.. запах!!.. – даже если Вам случится одним движением сгрести в охапку все лучшие цветы мира, этот исполинский букет (или каждый его росток в отдельности) всё равно проиграет в сравнении со свежим утонченным ароматом невзрачных на вид лепестков этого доисторического растения.

Пока дед громыхает веслом и удочками, собирает в траве припрятанные с прошлой рыбалки камни-грузила для сетей, – Колька, сидя на носу приспущенного в воду баркаса, свешивается за борт и с отрешенной восторженностью вглядывается в сказочный подводный мир…

Волшебный ярко – желтый цвет подводных песчаных лужаек плавно переходит в густую синеву, зарождающуюся по краям обрамляющей их изумрудной травы: роголистника, кувшинок, осоки, стрелолиста, рогоза; в этих прогалинах, будто в домашнем аквариуме, беззаботно и хаотично плавают многочисленные мальки, в которых, однако, уже угадываются будущие рыбацкие трофеи.

Если сделать резкое движение, то они, как по команде, бросаются врассыпную; но через две-три секунды, забыв обиду, вновь собираются вместе и с наивным любопытством таращат на Вас свои выпуклые глазища.