Коллекция детективов

– Меня это не волнует. Вы продаете книги. Я ненавижу книги и тех, кто ими торгует. Выбирайтесь оттуда! – заорал он. – И немедленно!

– Подождите. Я тоже ненавижу книги. Посмотрите... Вот в этом пакете... Я вам покажу. Вот.

Одной рукой я вытащил том «Наши сердца были молодыми и веселыми», а другой вцепился в рукоятку револьвера, покоящегося в пакете. Мужчина осторожно взял у меня книгу и поднял повыше, чтобы рассмотреть.

– Вы расстреливаете книги?

– Я их ненавижу, – сказал я, вытаскивая еще два тома в твердых обложках.

Я дал ему понять, что он может зайти за конторку, и Джионетти, предусмотрительно не опуская револьвера, который продолжал подрагивать, сделал шаг вперед. Я отошел, потянув с собой на край конторки пластиковый мешок, а он, наклонившись, уставился на труп Кифера.

– Вот это и есть Кифер.

– Вы его застрелили?

– Как и книги.

– Почему?

Это был хороший вопрос.

– Некоторые чувства и эмоции носят слишком личный характер, чтобы говорить о них, – объяснил я.

В маленькой комнатке на задах магазина громко звякнул будильник.

– И мы оба оказались в одном и том же месте... – с подозрением сказал Джионетти.

– В городе не так много букинистических лавок.

– Кроме этой, еще три.

– Вы, должно быть, имеете в виду заведение Маклина. В нем торгуют нераспроданными остатками тиражей. Большое яркое помещение. Семейный бизнес.

– Значит, два. Я вам верю, но все же мне придется убить вас. Вы просто сумасшедший, и, кроме того, вы знаете мое имя. Если вас поймают... Где он?

– Что?

– Револьвер, из которого вы его пристрелили.

– Да вот он, – сказал я, вынимая револьвер из пакета и наводя на него.

На этом мы могли бы и покончить. Я был бы только рад, если бы он убрался восвояси. Джионетти выстрелил, когда я сместился вправо, переступив через тело Кифера. Мне показалось, что я получил удар ломом в грудь. Свалившись рядом с Кифером, я тоже выстрелил. Окно разлетелось вдребезги. Джек Джионетти ответил очередным выстрелом, но я уже был в темноте за полками. Его пуля врезалась в тело Кифера, и я увидел, как труп удивленно дернулся. И, проваливаясь в темноту, я продолжал раз за разом нажимать курок...

пустя двое суток я пришел в себя в больничной палате. В моей груди по-прежнему торчал тот самый лом, который забыли вынуть. Я попытался сделать вдох.

– Дышите спокойнее, полной грудью, – услышал я незнакомый женский голос.

Я подчинился. Чернильная тьма стала медленно расплываться, и наконец я открыл глаза. На стуле рядом с кроватью сидела мать в парадном платье с красными розами, а надо мной склонилась медсестра в белом халате, пухленькая блондинка с симпатичным круглым лицом. За ее спиной, прислонясь к стене, стоял какой-то мужчина. Его коричневый костюм явно нуждался в утюге, а подбор галстука заслуживал самого серьезного осуждения. Покусывая ногти, он внимательно изучал результаты своих стараний, после чего равнодушно посмотрел на меня. Он был копом. Я закрыл глаза.

– Мартин мертв, мой дорогой мальчик, – радостно сообщила мать.

– Великолепно, – сказал я и быстро поправился, пробормотав: – Мне очень жаль.

Когда я снова открыл глаза, матери и медсестры уже не было. Коп на этот раз сидел на стуле у стены.

– Вы убийца, – сказал он. – «Выстрел во тьме». Была в прошлом году такая постановка. И вы играли в ней убийцу.

Встав, он подал мне стакан с торчащей в ней соломинкой. Я сделал глоток.

– Болит, – простонал я, отставляя стакан. – Я его не убивал.

Он поставил стакан на столик. В палате пахло спиртом.

– В пьесе, – прохрипел я, – я был дворецким, а не убийцей.

– Моя фамилия Берман. Вы ранены в грудь. Пробито легкое. Вам повезло.

– Джионетти...

– Мертв. Вы знали, как его зовут?

– Он мне сказал.

– У меня есть брат, который хочет стать актером. Ему под пятьдесят. У него хороший бизнес: сдает в аренду мусороуборочные машины на Шестнадцатой стрит. Дело идет как надо, но вы же знаете, как это бывает, когда в голову что-то втемяшится – хочу стать писателем, актером, воздушным акробатом.

Я кивнул.

– Хотите рассказать, что там случилось?

– Он вошел в магазин моего отчима, – тихо сказал я, изображая пациента, который только приходит в себя. – Назвался и сказал, что он убил двух других. Начал стрелять... Мой отчим только что купил револьвер... Узнав о гибели двух других букинистов... Он как раз показывал его мне. Я схватил его, прицелился в Джионетти... вот и все.

Помявшись, Берман вытащил из кармана диктофон:

– Не против?

Я кивнул, и он включил его.

– Звали его не Джионетти. Он соврал. Только не спрашивайте меня почему. Его звали Кларк Симонсон. В доме у него была целая коллекция огнестрельного оружия, включая и то, из которого он убил двух других торговцев. Детей нет. Жена умерла, и у него был книжный магазин в Кливленде. Год тому назад он на чем-то свихнулся. Подробности неизвестны.

– Странно, – сказал я.

– Мне доводилось слышать еще более странные вещи. Ваша матушка сказала, что вы звонили ей из Детройта примерно за час до того, как Симонсон стрелял в вас и Кифера.

– Звонил ей из магазина...