Колокола (пер.Врангель)

Онъ говорилъ такъ, какъ въ тотъ вечеръ, когда Тоби встртилъ его. Лишь голосъ его былъ какой-то боле хриплый, тяжелый, временами дрожащій; но въ немъ не замтно было злобы и рдко, рдко измнялъ онъ спокойному и серьезному тону, съ которымъ онъ передавалъ вс эти обыденные факты своего существованія.

— Несравненно трудне, чмъ вы это думаете, благородные господа, стать честнымъ человкомъ, т. е. тмъ, что обыкновенно понимается подъ этимъ словомъ, живя въ подобной лачуг! Если мн удалось еще остаться человкомъ, не обратиться въ животное, то это должно быть поставлено мн въ заслугу. Я, конечно, говорю о прошломъ; теперь же, какъ я уже говорилъ, ничто не можетъ быть сдлано для меня. Я уже пережилъ то время, когда это было возможно!

— Я очень доволенъ, что этому человку удалось проникнуть сюда и высказать все это, — сказалъ сэръ Джозефъ, обводя свтлымъ взглядомъ окружающихъ. — Оставьте его въ поко. Я вижу въ этомъ предначертаніе свыше, пославшее его сюда живымъ примромъ! Я надюсь, я врю, я искренно убжденъ, что примръ этотъ окажетъ самое благотворное, самое желательное вліяніе на моихъ, собравшихся здсь, друзей!

— Кое-какъ я влачилъ свое существованіе, — посл короткаго молчанія продолжалъ Фернъ, — но съ такимъ неимоврнымъ трудомъ, что ни я, никто, не въ состояніи понять, какъ я не изнемогъ подъ его бременемъ. Не было случая, когда мое лицо могло бы проясниться, когда я могъ бы мечтать объ улучшеніи своей участи. Вы же, господа дворяне, вы, засдающіе въ различныхъ совтахъ, — вамъ достаточно видть озабоченное, измученное лицо человка, чтобы найти его подозрительнымъ, — «Я очень сомнваюсь, относительно благонадежности Ферна» — говорите вы другъ другу — «надо слдить за. нимъ». Я не говорю, господа, что съ вашей стороны такая осторожность странна; я лишь констатирую фактъ. И съ этой минуты, съ момента проявленія вашего недоврія, что бы Билль Фернъ ни длалъ, что бы ни предпринималъ, что бы ни говорилъ, что бы ни думалъ — все это обращается въ оружіе противъ него же!

Ольдерманъ Кьютъ засунувъ свои большіе пальцы въ кармашки жилета и развалясь на кресл, съ улыбкою, прищуривъ глаза, разсматривалъ висящую на потолк люстру, какъ бы желая сказать:

— Ну, вотъ мы и договорились. Я давно это предсказывалъ! Все т-же вчныя жалобы! Боже мой, какъ все это надоло! Вдь мы это уже наизусть знаемъ, давнымъ давно!

— Теперь, господа дворяне, — продолжалъ Билль Фернъ, съ внезапно покраснвшимъ свирпымъ лицомъ, протягивая впередъ руки, — теперь посмотримъ, какъ ловко ваши законы ловятъ насъ въ капканы и безжалостно травятъ, когда мы окончательно теряемъ силы въ жизненной борьб. Я старался устроиться, гд только могъ и въ конц концовъ обратился въ бродягу! Сажайте-же меня въ тюрьму; пользуйтесь тмъ, что я вновь вернулся сюда! Срывая орхи въ вашихъ лсахъ, я нечаянно обломалъ одну, дв втки оршника. Съ кмъ это не случалось? Въ тюрьму! Одинъ изъ вашихъ лсничихъ встртилъ меня среди бла дня съ ружьемъ въ рукахъ, недалеко отъ моего садика. Въ тюрьму! Освободившись, естественно, я обругалъ его. Въ тюрьму! Срзаю я трость. Въ тюрьму! Съдаю упавшее яблоко или гнилую рпу. Въ тюрьму! Возвращаясь оттуда, — а тюрьма ваша находится на разстояніи двадцати миль, — я протягиваю вамъ руки, моля о самой ничтожной помощи. Въ тюрьму! Наконецъ, городовой, стражникъ, кто бы онъ тамъ ни былъ, встрчаетъ меня, гд бы то ни было, за какою бы то ни было работою. Въ тюрьму! И все потому, что я бродяга, что я знакомая тюрьм пташка, что нтъ у меня иного пріюта!

Ольдерманъ глубокомысленно покачалъ головою, какъ бы желая сказать:

— Что-же! Это ужъ не такой плохой пріютъ — тюрьма!