Колокола (пер.Врангель)

Никакія ощущенія, никакія страданія, никакія муки, переживаемыя Мэгъ и нравственно и физически не могли остановить ея работы, которая должна была быть сданною къ сроку. Поэтому она вновь принялась за нее съ удвоеннымъ рвеніемъ и прилежаніемъ. Пробила полночь, а она все продолжала работать. Была холодная ночь и Мэгъ часто отрывалась отъ работы, чтобы поправить жалкій огонь камина. Какъ разъ, когда она стояла возл огня, куранты пробили половину перваго и раздался легкій ударъ въ дверь. И ране, чмъ Мэгъ успла спросить себя, кто можетъ быть этотъ столь поздній гость, дверь раскрылась.

О, молодость! о, красота! Какъ бы счастливы вы ни были, не отверните вашего взора отъ этого! О, молодость! о, красота! Благословенно все, до чего касается рука ваша, совершенствующая все созданное Творцомъ! Взгляните сюда!

Мэгъ увидла входящую и съ безумнымъ крикомъ: Лиліанъ! Лиліанъ! — бросилась къ ней.

Съ быстротою молніи Лиліанъ опустилась передъ нею на колни, судорожно хватаясь за платье Мэгъ.

— Встань, дорогая! Встань, Лиліанъ! Милая моя дочь!

— Нтъ, нтъ, никогда больше Мэгъ, никогда! Здсь! Здсь! У ногъ твоихъ, прижавшись къ теб, хочу я чувствовать на лиц своемъ твое дорогое дыханіе!

— Милая, Лиліанъ! Возлюбленная моя двочка! Дитя моего сердца! Нтъ, любовь матери не могла бы быть нжне моей… Пусть голова твоя отдохнетъ на моей груди!

— Никогда больше, Мэгъ, никогда больше! Въ первый разъ, когда я любовалась лицомъ твоимъ, ты на колняхъ стояла передо мною. Я теперь хочу на колняхъ умереть у твоихъ ногъ, здсь! Дай мн умереть здсь, здсь!

— Ты опять здсь, дорогая моя! Мы опять будемъ жить вмст, снова будемъ вмст работать, вмст надяться и вмст умремъ!

— Поцлуй меня, Мэгъ! Обними меня! Прижми меня къ своему сердцу! Взгляни на меня съ любовью, но не подымай меня! Оставь меня тутъ! Въ послдній разъ, колнопреклоненной, смотрю я на твое дорогое и любимое лицо!

О, молодость! о, красота! Какъ бы вы ни были переполнены счастьемъ, взгляните сюда! Врныя завтамъ вашего Творца смотрите. сюда!

— Прости меня, моя дорогая, дорогая, Мэгъ! Я знаю, я вижу, что ты простила меня, но скажи мн это, Мэгъ! Я хочу, чтобы ты мн это сказала, моя дорогая Мэгъ!

И она сказала ей это, коснувшись губами губъ и щекъ Лиліанъ и обнимая ее. Она увидала, что сердце Лиліанъ разбито.

— Да снизойдетъ на тебя, благословеніе Божіе, моя милая Мэгъ. Еще одинъ поцлуй, только одинъ! Онъ также разршилъ ей прильнуть къ его стопамъ и обтереть ихъ своими волосами! О, Мэгъ! Сколько состраданія! Сколько милосердія!

Когда она умирала, тнь ребенка, чистая и радостная, вновь приблизилась къ старику Тоби, и, коснувшись его рукою, увлекла его.

IV Четвертая четверть

Еще нсколько новыхъ воспоминаній о фантастическихъ призракахъ въ колоколахъ; неясное, смутное сознаніе о виднномъ во время головокруженія цломъ ро духовъ и привидній, постоянно то появлявшихся, то скрывавшихся передъ его глазами, пока воспоминаніе о нихъ не расплылось въ безчисленномъ мельканіи ихъ массъ; смутное, неизвстно ему самому откуда взявшееся, но очень опредленное ощущеніе, что въ этотъ промежутокъ времени прошло нсколько лтъ, — и Тоби, въ сопровожденіи тни ребенка, очутился въ обществ людей, на которыхъ онъ съ любопытствомъ взиралъ.

Да это было настоящее общество, хотя и состояло всего изъ двухъ лицъ, но зато жирныхъ, краснощекихъ, веселыхъ. Право, такой румянецъ заливалъ ихъ щеки, что его съ избыткомъ хватило бы на десять человкъ. Они сидли передъ ярко пылавшимъ каминомъ, около низенькаго столика, стоявшаго между ними. Или благоуханіе чая и вкусныхъ печеній имло свойство боле долго задерживаться въ этой комнат, чмъ во всякой другой, или же только сейчасъ было убрано со стола; но вс чашки и блюдечки начисто вымытыя уже стояли на своихъ мстахъ въ угловомъ буфет, а мдная вилка для жаренія гренковъ висла въ своемъ обычномъ углу, растопыривъ праздно свои четыре пальца, какъ будто желая, чтобы ей примрили перчатки. Нтъ, единственное, что напоминало, что въ этой комнат недавно нчто ли, это занятый облизываніемъ своей мордочки, мурлыкавшій котъ, а отчасти и лоснящіяся, чтобы не сказать жирныя, лица хозяевъ.

Эта счастливая парочка, очевидно, мужъ и жена, честно раздливъ между собою каминъ, удобно разслись передъ нимъ, смотря на догорающій уголь, падавшій черезъ ршетку яркими искрами. Отъ времени до времени они покачивали въ охватывавшей ихъ дремот головами; временами пробуждались отъ шума, вызваннаго паденіемъ крупнаго куска угля, вмст съ огнемъ провалившагося внизъ.