Кольцо Риторнеля (ЛП)

Лоу продолжал. — Галактика рождается, когда колоссальные аморфные массы водорода в узле медленно уплотняются в звезды. Эти первые звезды все будут красными гигантами. Создаются очень высокая температура и давление, и водород сплавляется в гелий. Другие ядерные реакции создают углерод, неон, кислород... На самом деле, все элементы вплоть до железа образуются в первой стадии, в теле красных гигантов. Элементы выше железа не могут образовываться таким образом, так как этот метод формирования элементов требует высвобождения энергии, а элементы выше железа не могут высвобождать энергию таким образом. Так что теперь, когда все топливо израсходовано, красный гигант взрывается – сверхновая звезда. Созданные им элементы разлетаются в пространстве. Взрыв ничему не вредит, потому что у красных гигантов нет планет. И на самом деле, взрыв полезен, так как дисперсная материя теперь может смешиваться с большим количеством водорода и, наконец, снова конденсироваться не только в солнца, но и в планеты. Солнце на этот раз вступит в новую стадию формирования элементов. Оно снова преобразует водород в гелий, но теперь оно будет делать это по-другому, более экономично. Поскольку в нем теперь много углерода (и фактически все элементы, включая железо), оно выпускает тепло и энергию по углеродному циклу. Углеродный цикл любопытен тем, что он производит обильные количества протонов. Эти протоны ударяют ядра атомов в этом новом солнце, пока в процессе простого ядерного сложения не образуются все девяносто два стабильных элемента. Когда это солнце, в конце концов, израсходует все свое ядерное топливо и, наконец, взорвется, оно, конечно, обеспечит полную систему элементов этому сектору галактики. К этому времени галактика будет достаточно зрелой; это будет спираль, как ваша Домашняя Галактика. Но это уже другая история. Это действительно та планета, о которой я хочу поговорить, та, что сконденсирована из пыли взрыва красного гиганта. Эта планета на самом деле довольно примитивна. Я знаю. Я там родился. Наша периодическая таблица остановилась на элементе номер двадцать шесть – железе. Вы можете подумать, что это означает, что у нас была, по крайней мере, хорошо развитая черная металлургия, с горнами редуцирующими печами, литейными заводами, прокатными станами и конечными продуктами, такими как машины из стали, стальные производства, стальная архитектура. Но я говорю вам, что у нас ничего этого не было. Когда пришли земляне, на всей планете был только один кусок металлического железа – маленький метеорит в музее. Но иначе и быть не могло.

— Теперь рассмотрим историю на вторичной планете, такой, как Терра, которая начинает свою историю со всех девяноста двух элементов. Сначала она проходит через каменный век, как и мы. Затем она обнаруживает медь, а затем превосходный медно-оловянный сплав – бронзу. Таким образом, она вступает в бронзовый век. Но более того, она входит в металлургию. Она приобретает навыки в металлургии, которые она должна иметь, прежде чем может иметь железный век. Итак, вы видите, что, не имея ни меди, ни олова, мои люди не могли иметь бронзового века, а если нет бронзы, нет и железа. А отсутствие тяжелых металлов имело и другие последствия. Без золота и серебра для монет у нас было мало торговли. Опять же, недостаток меди лишил нас электрических наук. А поскольку у нас не было урана, ядерная энергетика была, конечно, немыслима. И излишне говорить, что у нас не было средств для межпланетного полета. У нас даже не было машин тяжелее воздуха.

Паломник остановился, и, казалось, уставился сквозь Андрека и дальше на мерцающие сцены своей далекой планеты и своей юности.

— Давай же! — напряженно сказал Андрек. — Вы сказали, что пришли земляне. Они колонизировали вашу планету?

Лоу покачал головой. — Наша планета показалась им пустынной, не стоящей тогда внимания, разве что как заправочная база. И наша специфическая интровертная специальность, навязанная нам простым отсутствием других занятий, поначалу не была очевидна землянам. Позже это счастливое мастерство приняло нас как почетных гостей во всех Двенадцати Галактиках.

— И что это было - мастерство, навык? — спросил Андрек.

— Мы были врачами и хирургами. Профессия была для нас, наверное, неизбежна. Ибо, когда культуре отказывают в технологии, она становится интроспективной. Она поворачивается внутрь. Она занимает себя своим собственным телом и реакциями своего тела. То, что мы упустили в технических науках, мы, более чем, восполнили в науке о разуме и теле. И когда мы, наконец, познакомились с другими культурами, наш главный интерес к телам продолжился и распространился на формы жизни наших новых соседей. Таким образом, большинство из нас покинули нашу родную планету, чтобы продать наше единственное великое умение. Тем не менее, мы общались друг с другом, и мы были как единое тело. У некоторых из нас были странные приключения. Ах, вот какие вещи я могу рассказать!