Командир

Меня тут прозывают магом Баку. Я не сержусь, напротив, смеюсь, тут шутка дорогого стоит. Но я и в самом деле вижу, что будет. Вижу, когда приблизится враг, и жду его появления с пушками наготове.

Еще вижу, что умру на войне. Ну хорошо, будь неладен тот грек, предсказавший мне судьбу, я умру. Но только во сне. Живым меня не возьмут.

20. Моранди

Умей я в людях видеть так же, как вижу в море, я был бы магом, как командир. Но в людях я ничего не могу разглядеть: я каждый раз открываю от изумления рот, когда налицо человеческая подлость, ложь, нечистая совесть. А в море я вижу все, даже в такую тьму и ненастье, как сегодняшней ночью.

Сегодня я увидел нашу добычу. Пусть это будет удача, счастливый случай, но тот корабль, который мы ищем, сегодня увидел я. Меня оставили на вахте вместо того, чтобы сменить, глаза закрываются сами, в помощники дали Сирагузу, он из Минео, юг Сицилии, и когда говорит, ничего не понятно, поэтому с ним даже не потрепаться. Старший помощник Маркон сказал мне на своем венецианском диалекте, тоже непонятном, но смысл был такой: «Ты его увидишь, Моранди. У тебя глаз-алмаз». Его замечание ободрило меня больше, чем восемь часов полноценного сна.

Вопрос даже не в глазе, ведь мы наблюдаем за морем не просто глазами, а через бинокль: это вопрос умения видеть в море. Дома я с берега видел рыб и ловил их руками, видел рыбацкие шлюпки, попавшие в шторм, и вытаскивал их на берег. Видел тонущих людей и бросался им на помощь. Есть люди, которые могут видеть на большом расстоянии животных, в горах, например, где я ничего ровным счетом не вижу: «Смотри, там горный козел!» – «Где?» – «Рядом с тем гребнем». – «Каким гребнем?» – «Который над откосом». – «Каким откосом?» – «Который справа за потоком…» Но в море я вижу все. Понятно, что для этого я должен сам находиться в море, слышать его рокот, чувствовать запах, там должны быть волны и брызги, которые все заливают, и многие их терпеть не могут, а мне в самый раз. Поэтому корабль, который мы ищем, сегодня ночью увидел я один.

Я выдержал время, чтобы доложить командиру, – он то показывался, то исчезал с зыбкой линии горизонта, иллюзий нам хватало за последнее время, но этот не был иллюзией. Я рассчитывал увидеть флаг, то есть флаг я видел, но хотелось увидеть, чей он, но мы были слишком далеко, самое малое пять километров, никто бы не сумел разглядеть. Но мне надо было доложить по полной и про корабль, и про флаг. Я рисковал, потому что с минуты на минуту его с таким же успехом мог увидеть Сирагуза, поэтому, когда судно оказалось на гребне волны, расширилось поле обзора и силуэт его вырисовался четче, я решился: «Вижу пароход на 11 часах слева от нас! Расстояние пять километров!»

«Каппеллини» мигом проснулся: моряки бросились на корму, свист, крики, и в течение двух минут, или того меньше, возле меня на центральном посту возник командир. Босиком, в рубашке на металлическом торсе, в семейных трусах и штормовке, через бойницу всматривается в даль. «Одиннадцать часов, командир, – уточняю я. – Видите? Торговое судно».

«Черт побери, да!» – отвечает он и продолжает смотреть. «Молодец, Моранди!» А Сирагуза сзади грызет ногти.

Я знаю, поймав корабль на глаз, командир сейчас изучает подробности: мачта, неразличимый флаг, пушка на шканцах в кормовой части, все огни погашены… Тогда я начинаю перечислять то, что он видит, как будто я там уже побывал: «Свет погашен. Это грузовой корабль, водоизмещение восемь-десять тонн, на корме пушка».

Но командир продолжает молчать, может, не видит пушку, ее нелегко увидеть, потом вдруг спрашивает: «А конвой?»

Я отвечаю: «Конвой не виден».

Ночь сегодня пасмурная, мутная. Капитан продолжает всматриваться. «Непонятно, чей флаг», – говорит он.

«Непонятно», – повторяю я. Командиру известно, что если не знаю я, то и никто не знает. Но зато есть корабль, его мы нашли.

На этом мой вклад заканчивается. Я ведь всего лишь гардемарин. Он – командир. И вся прелесть быть командиром начинается для него сейчас. «В любом случае, – говорит он, – корабль вооружен, плывет с погашенными огнями в зоне военных действий. Я его потоплю».

21. Маркон

15 октября 1940 года

23 часа 15 минут

«Занять огневые позиции!»

«Каппеллини» содрогается от оглушительного крика, этой минуты мы ожидали все. Немногим известно, что происходит, а именно, что Моранди засек корабль и Тодаро решился его атаковать. Большая часть этих ребят живут в своих клетушках за переборками в трюме и ничего, кроме манометров, тросов, маховиков и вентиляционных люков, больше не видят. Их болтает, швыряет, заносит и днем, и ночью, сливающихся в одну бесконечную тьму. Они выплеснулись в этом крике и сейчас заняты исполнением приказов, которые отдает командир и передает старший механик Бурсич.