Командир Особого взвода

  Скрипнула, открываясь, дверь в парилку, но жаром оттуда не дохнуло - наоборот, холодом точно из погреба. Черный дым стоял в дверях плотно как кисель. И там, в глубине, два тусклых глаза смотрели сквозь него. Потом дым вдруг как-то сжался, втянулся сам в себя - и оказалось, что посредине парилки стоит маленький мужичок с черной бородой, в длинной исподней рубахе.

  - Не бойтесь, - сказал он. Все молчали, и только Степан перевел дух и устало сел на лавку.

  - Чего бояться? - сказал он. - Русский банник не обидит.

  - Не обижу, - подтвердил мужик. Глаза его, цвета раскаленного угля в печке, впивались поочередно каждому в зрачки долгим взглядом. - Уважили. Истопили баню. Все честь по чести.

  Хозяин говорил отрывисто, речь его напоминала пощелкивание поленьев в топке.

  - Все сделали. За что обижать? - тут банник перевел взгляд в окно. В это мгновение пуля выбила стекло, обдав его веером стеклянных брызг, но Хозяин даже не поморщился, не отвел лица, только черные волосы на затылке заострились иглами, встали дыбом.

  - Они сюда пришли. Кто звал? - теперь банник разговаривал сам с собой. - Дом порушили. Даже пса убили. Теперь снова пришли. НЕ ДАМ!! - вдруг заревел он так страшно, что отшатнулся даже старшина, ударившись затылком о бревенчатую стену. Только Тэссэр остался неподвижен, выцеливая кого-то сквозь выбитое окно. По ушам ударил выстрел, гильза покатилась по доскам.

  Обернув к солдатам Особого взвода закопченное лицо, банник улыбнулся, показывая острые шилья зубов.

  - Сейчас сам пойду, - сказал он, и тут же стал струей дыма, клубящегося под потолком. Дым проскользнул в печное поддувало, втянулся туда целиком. Нефедов проскользнул к оконцу, осторожно выглянул.

  - Твою мать... - пробормотал он.

  - Что там?

  - Сам посмотри, - Степан кивнул Никифорову, и тот одним глазом глянул, оставаясь за бревнами.

  Немцы были совсем близко, перебежками окружали баню. Труп одного из них, подстреленного Тэссэром, валялся на траве, каска откатилась в сторону, из развороченной глазницы сочилось кровавое месиво. Черная дымка скользнула к нему, втянулась в раскрытый предсмертной конвульсией рот. Труп дернулся. Солдаты, уже оставившие его за спинами, этого не видели - отстегивали с ремней и доставали из подсумков гранаты, готовясь забросать ими баню.

  Мертвый солдат медленно встал, его руки цепко ухватили автомат, поменяли пустой магазин. Скрюченные пальцы оттянули и отпустили затвор. Услышав лязг, один из немцев оглянулся, вскрикнул не своим голосом.

  - Пригнись! - Нефедов оттолкнул колдуна от оконца. За стенами бани ударила длинная очередь - весь рожок автомата вылетел в секунды, кто-то заорал, захрипел, падая на землю. Старшина снова выглянул наружу. Мертвецов прибавилось, а посреди огорода под выстрелами дергался труп, истекая черным дымом. Пронзительные вопли на немецком прекратились, когда дважды покойник снова рухнул на землю, превратившись в мокрое решето.

  - Хорошо он их, - хмыкнул Степан. Дым уже сочился из печки, снова собираясь в чернобородую фигуру.

  Теперь банник был совсем черен лицом, глаза потускнели.

  - Тяжело, - выговорил он медленно. - Внутри быть тяжело.

  Пули - измятые, исковерканные, - заскакали по половицам, горохом посыпались из рукавов исподней рубахи. Банник остановил неподвижный взгляд на Никифорове, который умоляюще подался вперед, точно просил о чем-то.

  - Можно... - прошептал он. - ... иди сюда.

  Колдун шагнул вперед и протянул руки. Банник цепко ухватился за его кисти длинными пальцами. И словно взорвался, охватив со всех сторон черным студнем тумана.

  - А-а-а! - Никифоров протяжно взвыл, упал на спину, выгнулся так, что пятками и лбом коснулся досок. Руки он выбросил в стороны, и оцепеневший Нефедов увидел, как скрюченные пальцы раз за разом пробивают дыры в толстом дереве. Потом Андрей перекатился на бок, встал. Поглядел на старшину глазами, затянутыми кровавой пеленой. И шагнул к двери.

  - Куда! - Конюхов рванулся вперед, зашипел от боли в плече, когда Степан резко его осадил, дернув обратно.

  - Ждем! - яростно приказал он. Никифоров, волоча ноги, вышел во двор - и был встречен выстрелами в упор. Но вокруг колдуна уже ворочалось пыльное облако, разраставшийся смерчподметал траву, вырывая ее с корнем, перемешивая с землей - и пули канули в этом облаке. Немцы пятились, заслоняя лица от пыли и хлещущей травы.

  Пронзительно заскрипела дверь бани, и Степан увидел, как толстые ржавые гвозди, щедро вколоченные в нее когда-то давным-давно, медленно разгибаются, с визгом выползают из досок наружу. Но автоматы на это никак не реагировали, оставаясь висеть на ремнях.

  - Чудеса, - старшина привалился к стене.

  Грохнул взрыв, по бревнам стегнули осколки гранаты. Дверь окончательно развалилась, зазвенели петли, гвозди исчезли в крутящемся облаке. На полуразрушенной избе поодаль просела крыша, повалились ничем больше не поддерживаемые дверные косяки.

  - Башку пригни! - Нефедов силой повалил Якупова, который все порывался стрелять в немцев. - Куда палить собрался? Видишь, что с пулями творится?!