Коммерсанты

Чингиз размежил веки и обвел взглядом комнату. Казалось, комната опустела. Лишь рука Васи Целлулоидова — длинная, вялая, плетью свисала к полу, сжимая пальцами рукоятку пистолета.

— Может, и этот, — проговорил опер Киселев, поднимаясь навстречу Целлулоидову. — Ваше оружие, Джасоев?

Чингиз не успел ответить, как Целлулоидов выкрикнул громко и шпанисто:

— Хрена с два это его сучок! — выкрикнул Целлулоидов. — Мой кнут, понял? Моя собственность.

— Ну, ты! — заревел опер Киселев, под серой кожей его лба напряглась толстая жилка. — Ты мне театр не представляй на своей фартовой фене. Сучок, кнут… Не на киче сидишь.

— Что же ты за следователь, бля, если по фене не понимаешь, — криво усмехнулся Целлулоидов. — Мой это пистоль, ясно? Мой! И другого тут пистолета нет, начальник, ясно? Хоть пол с потолком поменяй местами…

Милиционер резво вскочил с места и дернулся к Целлулоидову.

— Не его эта машинка, Киселев!’— Милиционер ухватил Целлулоидова за плечо и затряс. — Ты что, дурак, делаешь?! Подумай!

— Не пыли, мент, — Целлулоидов вывернулся и шагнул в сторону. Обернулся к оперу, проговорил: — Но учти, я на выем пошел, сам пошел, без всякого шмона. Добровольно. Так и в протокол внеси.

Опер Киселев взял в руки сизый пистолет со скошенной затертой рукояткой, умелым движением выгнал на ладонь бурые патроны, похожие на порубленных дождевых червей.

— Н-да, — проговорил он раздумчиво. — Интересно, за какое большое спасибо ты, Вася, потянул на себя срока Джасоева? А?

— Мой пистолет, начальник. В Тюмени купил, у охотников. Все! Так и вноси в протокол! — истерично, как бывалый многоопытный зек, прокричал Целлулоидов. — Мой! Где там, суки, понятые? Ловишь их, как вошь арканом.

Опер Киселев постучал ребром планшета по столу. Задание у него было конкретное — изъять оружие и доставить владельца незарегистрированного оружия куда следует. Что ж, так он и поступит… Опер раскрыл планшет, вытащил из него паспорт Джасоева, положил его на блюдо, взял паспорт Целлулоидова, достал чистый лист бумаги, ручку и принялся составлять протокол по добровольному выему оружия.

Чингиз ходил по безлюдной квартире. Было так тихо, словно квартира опустилась на дно океана. В углу комнаты лежал кейс. Как его сумел раскрыть Целлулоидов и достать оттуда цистолет? Чингиз и йам с трудом справлялся со своенравным замком, что-то в нем заедало.

В распахнутой пасти кейса валялась записная книжка.

Чингиз подобрал ее, сунул в карман и вернулся на кухню. Кастрюли на плите — кроткие свидетели кулинарных фантазий Васи Целлулоидова — совершенно остыли, отражая начищенными боками свет уходящего дня, что падал от балконной двери… «Надо было дать ему с собой пиво», — подумал Чингиз.

Телефонный аппарат на стене чем-то напоминал ползущего черного жука под тяжелым панцирем.

Чингиз раскрыл записную книжку, отыскал нужную страницу и, придерживая плечом трубку, набрал номер…

Голос Наргиз заставил его улыбнуться. Конечно, он хочет ее видеть, все зависит только от нее самой — Чингиз шутил коряво, через силу. И Наргиз это почувствовала. Тон ее стал суше, официальней. Прервав Чингиза на полуслове, Наргиз позвала отца…

— У меня неприятности, дядя Курбан, — Чингиз принялся рассказывать о том, что произошло, подробно, без утайки.

— Он что, нужный тебе человек этот Вася? — спросил дядя.

— Иначе я бы вам не звонил. Я готов заплатить сколько угодно, чтобы замять это дело.

— Говоришь, опера фамилия Киселев? Подожди, я возьму ручку, — в трубке слышался шорох. — Ладно. Думаю, мы тебе поможем, спустим на тормозах… Тебе, Чингиз, вообще повезло с дядей. Приходи. У Наргизки скоро концерт. Хочу тебя видеть.

Глава вторая ЗАПАХ ДЕНЕГ

Окна магазина были забраны узорными решетками. Толик Збарский заказывал решетки у приятеля на заводе художественного литья. Подобных решеток в городе больше не было: стальные листья венком складывали слово «Крона».

В распахнутую форточку порыв весеннего ветра вогнал гнилостно-сладкий дух мясокомбината.

— Ну и место выбрали, — проговорил крепыш в пятнистом «афгане» с широким командирским поясом. Он шагнул и прикрыл форточку. — Сюда не только рэкетиры, сюда и покупатель нос не сунет.

Продавец по имени Фима, сын юрисконсульта Ревуновой, — высокий детина с круглой физиономией любителя и выпить, и закусить — сверял с накладной количество упаковок в коробке. Товар пришел из Праги, по бартеру: бижутерия, краска для волос, шампуни и лосьоны. В трех коробках Фима обнаружил недовложение, надо составить акт. Он уже составлял акт на недокомплект дискеток для компьютеров, знал, как это делается, но все равно маета, Фима не любил писанину, Фима любил футбол и езду на автомобиле.

— Подпишешь акт? — проговорил Фима. — Не хватает комплекта в трех коробках.

— Как мое дежурство, так у вас не хватает, — проворчал крепыш из службы охраны. — Мое дело следить, чтобы в магазин не залетела бандитская пуля. Гордый запретил нам вмешиваться в торговлю.