Коммуна

Дюваль, двое из его офицеров и несколько федератов, взятых в плен, почти все были расстреляны на следующее утро вместе с солдатами, перешедшими на сторону Коммуны; у последних перед казнью срывали галуны.

Четвертого апреля утром бригады Дерожа и генерала Пелле заняли Шатильонское плато. Генерал дал обещание сохранить федератам жизнь, и они, окруженные со всех сторон, сдались. Узнанные в их рядах солдаты были тотчас же расстреляны; остальных отправили в Версаль, осыпая оскорблениями.

По дороге их встретил Винуа и, не решаясь, после обещания Пелле, расстрелять всех, спросил, есть ли среди них начальники.

Дюваль выступил из рядов.

– Я! – сказал он.

Начальник его штаба и командир добровольцев Монружа тоже вышли из рядов и тоже встали возле него.

– Вы ужасные негодяи! – крикнул им Винуа и приказал расстрелять их. Они сами прислонились к стене, пожали друг другу руки и пали с криком:

– Да здравствует Коммуна!

Какой-то версалец стягивает с Дюваля сапоги и демонстрирует их; обычай разувать убитых коммунаров стал впоследствии повальным в версальской армии.

На следующий день Винуа заявлял:

– Федераты сдались. Начальник их, некто Дюваль, был убит в сражении.

Другой версалец прибавлял:

– Эти разбойники умирают с какой-то хвастливой гордостью.

Отвратительные порождения жестокого времени, элегантные женщины, появлявшиеся неизвестно откуда, наносили пленникам оскорбления и кончиком своих зонтиков выкалывали мертвым глаза; эти гадины появились после первых же боев с версальской армией.

Жадные до крови, как вампиры, они были одержимы настоящим бешенством. Среди них, говорят, были женщины всех слоев общества, развращенные всем строем жизни и действовавшие под влиянием самых грязных инстинктов; они были чудовищны и вместе с тем безответственны, как волчицы.

Между пленными парижанами, этими «убийцами», которых Версаль при встрече приветствовал воем, был географ Элизе Реклю[117]. Он и его товарищи были отправлены в Сатори, откуда их послали на понтоны[118] в скотских вагонах.

Никого, конечно, так не обманывали, как солдат; для версальцев солдаты были не только пушечным мясом, но и постоянной добычей лгунов. У жителей Версаля голова была набита баснями о бандитизме коммунаров и об их сговоре с пруссаками; при помощи этих басен армия становилась послушным орудием для самых невероятных жестокостей.

Рассказ о последних минутах и смерти Флуранса был передан мне в прошлом году Гектором Франсом, последним из наших товарищей, видевших Флуранса живым, и Амилька-ром Чиприани, его товарищем по оружию и единственным свидетелем его смерти. Оба просили меня опубликовать этот рассказ в моей книге.