Коммуна

– Я находился вместе с Флурансом, – говорит Гектор Франс, – начиная с кануна рокового дня. Я присоединился к нему у ворот Майо, где были собраны предназначенные для вылазки батальоны федератов. Он взял меня с собой в качестве адъютанта.

Мы провели ночь без сна. Держали совет, на котором присутствовали все ротные командиры. Я вернулся с Флурансом на рассвете мимо выстроившихся вдоль дороги федератов. Он был верхом.

Мы пустились в путь. Подойдя к мосту, мы нашли его разведенным: ни пушки, ни фургоны, ни повозки, таким образом, не могли быть переправлены. Флуранс сказал мне:

– Возьмите орудия и снаряды и попытайтесь проехать другим мостом.

Наш путь лежал мимо Мон-Валерьена, который уже начал стрелять по корпусу Бержере; некоторые батальоны последнего, направлявшиеся в Париж, попались нам навстречу.

Я продолжал всю дорогу кричать: «В Версаль! В Версаль!»

Но не зная, по какому направлению идти, я был вынужден справиться об этом у какого-то железнодорожника; тот отвечал мне, что не знает, но когда я приставил к его лбу револьвер, он указал нам дорогу. Я помчался во весь опор с тремя пушками и фургонами боевых припасов, сопровождаемыми отрядами федератов. При орудиях находились артиллеристы; кроме того, с нами была полурота национальной гвардии, которой Флуранс поручил охранять нас. Но они отстали по дороге, ибо не могли выдержать темпа нашей скачки.

Мы миновали форт, стрельба из которого не прекращалась.

Без всяких инцидентов я догнал Флуранса недалеко от Шату; он тотчас же послал меня предупредить Бержере о моем приезде и просить его соединиться с нами.

Вот тогда-то гранаты с Мон-Валерьена посыпались дождем на Шату.

Возвратившись к Флурансу с отчетом о моей миссии к Бержере, я нашел его и Чиприани окруженными целой толпой офицеров и гвардейцев, которые, подозревая измену, осыпали их бранью. Гранаты начинали падать в деревню, и это выводило их из себя.

Флуранс, увидев себя мишенью стольких упреков, соскочил с лошади и, не говоря ни слова, бледный как смерть, направился в поле; я поделился моими опасениями с Чиприани, сказав ему:

– Вы знаете его лучше, чем я; ступайте за ним и помешайте ему выкинуть какую-нибудь скверную штуку.

Чиприани соскочил с лошади и последовал за Флурансом, который был уже далеко.

Я оставался один верхом, когда внезапно разорвавшейся гранатой убило несколько федератов. Тогда весь гнев их обрушился на меня, бывшего в мундире офицера конных стрелков; меня называли изменником, версальцем и говорили о том, что надо бы тут же прикончить меня. К счастью, артиллеристы, бывшие со мной (многие из них, подобно мне, были в полной форме), взяли меня под свою защиту и успокоили разошедшихся федератов. А гранаты продолжали падать непрерывным дождем. Мне сказали:

– Вы верхом: поезжайте посмотреть, где Флуранс.

Я поскакал галопом в направлении, куда он скрылся.

Проехав несколько пустынных полей, я въехал в безлюдные переулки, где увидел всего одну старушку, сидевшую у окна; я спросил ее, не проезжали ли тут два высших офицера национальной гвардии, на что она ответила вопросом:

– Вы ищете Флуранса?

На мой утвердительный ответ она указала мне на запертый наглухо дом. Я постучал в дверь, потом в соседние двери, но ответа не было.

Галопом вернулся я к федератам. На некотором расстоянии заметил я с одной стороны корпус Бержере, возвращавшийся в Париж по склону холма, а с другой, гораздо дальше – авангард версальцев, который двигался вперед с величайшей осторожностью.

Первым вопросом федератов было:

– Где Флуранс? Что нам делать?

Я указал рукой на корпус Бержере и сказал:

– Последуем за ними и соединимся с ними.

Они так и сделали.

Я остался последним, отстав от других примерно на двести метров, и все поглядывал назад, не возвращается ли Флуранс.

Вскоре в полях из-за кустов, из-за заборов, со всех сторон на нас посыпались выстрелы.

Сражение было проиграно, много федератов были убиты или взяты в плен и расстреляны, а Флуранс словно сгинул.