Конан. Путь к Трону

На третий день отступления, когда серое небо затянулось свинцом, измученные королевские отряды остановились на южном берегу Алиманы у Ногарской мели. Здесь, мучимый нерешимостью, Прокас задержался. Хотя весенний паводок кончился, река оставалась удобным местом для вражеской атаки, особенно во время переправы, когда королевские воины будут не в состоянии ее отразить. Похоже, капризные боги приготовили Прокасу ловушку, в которую два месяца назад он сам загнал войско бунтовщиков. Кроме того, начать переправу в сгущающихся сумерках почти наверняка значило обречь собственные отряды на большие потери.

Однако встать лагерем на аргосском берегу означало подвергнуть часовых и спящих воинов мириадам смертоносных стрел аргосских лучников. Прокас прикусил губу. Принимая во внимание то, что его армия не была в состоянии противостоять кровожадным ухищрениям варваров, полководец решил начать переправу не медля ни минуты. Несмотря на ширину реки и быстрое течение, делавшее опасными мели, воды Алиманы оградят войско от безжалостных стрел мятежников.

Мучимый этими нелегкими мыслями, Амулий Прокас не заметил, как один из его сотников приблизился к маршальской колеснице, стоявшей на возвышении у кромки воды. Сотник, широкоплечий великан, — судя по акценту, боссонец, — с мрачным выражением на грубом лице, поднял руку в приветствии.

— Маршал, мы ждем вашего приказа начать переправу, — молвил он. — Чем дольше мы ждем, тем больше наших людей гибнет от предательских стрел.

— Я знаю об этом, Громель, — угрюмо проговорил маршал. Он вздохнул, и его лицо исказилось болью. — Начинайте. Здесь нечего медлить. Но мне больно видеть наше славное войско гонимым сворой паршивых псов, которым мы даже не можем отплатить за позор. Если бы это только от меня зависело...

Громель бросил презрительный взгляд на темные громады холмов, поднимающихся за спиной.

— Да будут прокляты законы, связывающие руки воина! — прохрипел он. — Эти трусы не станут сражаться с нами в открытую, потому что мы сотрем их с лица земли. Нам ничего не остается, как собрать силы на священной земле Пуантена и ждать, когда эти разбойники снова вздумают перейти Алиману.

— В следующий раз мы будем готовы к этому, — грозно сказал Прокас. — Пусть звенят горны.

Переправа через Алиману проходила в исключительном порядке, хотя сумерки упали прежде, чем последний отряд покинул берег. В то время как королевское войско удалялось от враждебного южного берега, из прибрежных зарослей, готовя на ходу стрелы, высыпали две сотни аргосских лучников.

Прокас, кряхтя от боли старых боевых ран, перебрался из колесницы на своего жеребца. Командуя небольшим арьергардом легкой кавалерии, закаленный в битвах воин был одним из последних аквилонских солдат, покинувших берег; он ввел коня в почерневшие воды Алиманы, когда ядовитые стрелы аргосцев, словно рои разъяренных насекомых, наполнили свистом холодеющий воздух. На середине реки маршал неожиданно вскрикнул, схватившись за ногу. Боссонский сотник, ранее принявший от Прокаса приказ о начале переправы, приблизил коня и вопросительно взглянул на маршала. Хищный огонек мелькнул в глазах Громеля, когда он увидел разбойничью стрелу, впившуюся в ногу маршала чуть повыше колена, и тут же погас — боссонец был из тех, кто мечтал о продвижении по службе любой ценой.

Усилием воли Прокас заставил себя добраться до берега, где слуги помогли ему спешиться, пока Громель разыскивал лекаря.

Когда стрела была извлечена и рана перевязана, лекарь сказал:

— Много дней пройдет, о маршал, пока ты снова сможешь сесть в седло.

— Ладно, — мрачно вымолвил Прокас. — Разбейте мой шатер вон на том холме. Здесь мы станем лагерем. Пусть разбойники сами идут к нам, если только посмеют.

В призрачной тени близлежащих деревьев мелькнула гибкая фигура. Некто в заношенном, истрепанном долгим переходом платье пажа прислушивался к приглушенным голосам и зорко наблюдал за происходящим. Если бы кто-то заметил эту скользящую между деревьев фигуру, он без труда бы догадался, что она принадлежала молодой, очень милой женщине. С безрадостной улыбкой она отвязала коня и бесшумно отвела его на безопасную дистанцию от лагеря, который спешно разбивали на прибрежных холмах воины Приграничного Легиона.

Весть о том, что бесстрашный Амулий Прокас ранен во время позорного бегства от отрядов взбунтовавшейся черни, несомненно обрадует Туландру Ту, подумала госпожа Альсина. Теперь, когда могучий киммериец мертв, Прокас сделал свое дело и вполне может быть принесен в жертву неутомимым козням ее хозяина. Как только расположение звезд и планет позволит воспользоваться обсидиановым амулетом, она сообщит о случившемся колдуну. Альсина вскочила на коня и растворилась в ночи.