Конан. Путь к Трону

В памяти Конана всплыли годы службы у короля Туранского. В том войске конные лучники составляли самый большой полк: на полном скаку они стреляли из своих особых, роговых луков с тетивой из сухожилий с точностью, не уступавшей пешим стрелкам. Его боссонские лучники могли бы приобрести подобный навык лишь после десяти лет тренировки; кроме того, длинный боссонский лук был слишком тяжелым и громоздким, чтобы пользоваться им в седле.

Вдруг в голове Конана возникла картина — конные лучники преследуют бегущего врага, затем, оказавшись на расстоянии полета стрелы, спешиваются и выпускают одну смертоносную стрелу за другой и молниеносно отступают, когда разгневанный неприятель наконец разворачивается, чтобы вступить в бой. Громыхающие раскаты смеха Конана напугали его слуг, они разинули рты в изумлении, как крестьяне, глазеющие на заезжий цирк, а Аларик, помощник Конана, побежал будить жреца-лекаря.

Декситей, полуодетый, поспешил к палатке Конана, и Конан усмехнулся, заметив его пораженный, озадаченный вид.

— Heт, — засмеялся он, — нет, мой друг, я не повредился в уме от багряного лотоса. Но Всемогущий Митра, или Кром, или другой благословенный Бог даровал мне наитие. Скорей пошли кого-нибудь, пускай позовут сюда аргосских вождей.

Когда принц Кассио и Аркадио, уже облаченные в кольчуги и вооруженные, откинули полог главной палатки, Конан шумно приветствовал их.

— Вы говорите, король Мило запретил вам напасть на отступающих аквилонцев. Распространяется ли этот приказ и на ваших коней?

— Наших коней? — переспросил Аркадио, ничего не понимая.

Конан нетерпеливо кивнул.

— Да, ваших коней. Отвечайте же что-нибудь! Наши кони — те, что у нас есть, —- недокормлены, вы видите, им все ребра пересчитать можно. А ваши — -свежие и чистопородные. Дайте нам пять сотен коней на время, и аргосским воинам не нужно будет ничего делать, — мы сделаем так, что Амулий Прокас подожмет хвост и побежит домой, только пятки засверкают.

Когда Конан изложил свой план, принц Кассио заулыбался. Ему все больше и больше нравился этот суровый северный варвар, военные планы которого были столь же искусными, сколь и невероятными.

— Дай ему пятьсот коней, Аркадио, — сказал он. — На это король, мой отец, ничего не скажет.

Аркадио, звеня оружием, отправился выполнять приказ. Вскоре на поле, где боссонские лучники строились на утреннюю перекличку, появились двести аргосцев. Они вели в поводу оседланных коней и подгоняли их криками. Троцеро и Просперо собрали пеших воинов, стоящих в недоумении кто где, и самолично построили их стройными рядами.

— Приведите моего коня и посадите меня в седло, — приказал Конан. — Я должен разъяснить свой план тем, кто будет его исполнять.

— Командор! — воскликнул Декситей. — Твое состояние не позволяет тебе...

— Пощади меня, почтенный жрец, довольно забот обо мне. Люди не видели Конана целый месяц и наверняка уже гадают, жив ли он вообще.

Слуги Конана общими усилиями подняли в седло его огромное тело, и киммериец рассердился, увидев, какими неповоротливыми, точно скованными, сделались его могучие члены. Синие глаза его горели огнем непобедимой воли, густые брови нахмурились в яростном усилии оживить ослабевшие мышцы. От этой отчаянной попытки он весь напрягся, но кровь едва двигалась в его онемевшем теле. Постаралась Альсина, готовя свое смертоносное зелье.

Наконец слуги привязали Конана к седлу ремнями, — он же дал яростную клятву и призвал своих суровых северных богов помочь ему отомстить за это позорное, оскорбительное положение.

Как зачарованный наблюдал за всем этим принц Кассио. В Мессантии придворные с презрением смотрели на Конана как на варвара, неббразованного зверя, которого аквилонские дворяне из необъяснимой прихоти назначили командором повстанческой армии. Глядя на него сейчас, принц чувствовал необыкновенную властность этого человека, бесконечные запасы затаенной в нем энергии. Он ощущал целенаправленность киммерийца, нестандартность мысли и силу его присутствия — качества, которые подчиняли его воле простых солдат, равно как и благородных воинов. Этот человек, думал Кассио, создан повелевать, рожден, чтобы стать королем.

Поддерживаемый с обеих сторон верховыми, Конан направил коня вдоль разношерстных рядов пехоты к тому месту, где расположился батальон боссонских лучников. С перекошенным от неимоверного напряжения лицом Конан поднял руку в приветствии своему войску. Воины ответили воодушевленным ревом.

Пол-лиги к северу, двое королевских разведчиков, оставленных в тылу для наблюдения за повстанцами, наскоро обедали в кустах у дороги, ведущей к Саксульскому перевалу. Многоголосый рев армии мятежников, достигший их ушей, заставил разведчиков переглянуться.

— Что это? — встревоженно спросил тот, что помоложе.

Другой заслонил от солнца глаза, всматриваясь вдаль:

— Слишком далеко, чтобы разглядеть; что бы это могло так обрадовать разбойников? Я думаю, нужно сообщить маршалу Прокасу. Оставайся здесь, а я съезжу.