Кондуит и Швамбрания (Книга 1, Кондуит)

Кончался 1916 год, шли каникулы. Настало 31 декабря. К ночи родители наши ушли встречать Новый год к знакомым. Мама перед уходом долго объясняла нам, что "Новый год - это совершенно не детский праздник и надо лечь спать в десять часов, как всегда..." Оська, прогудев отходный, отбыл в ночную Швамбранию. А ко мне пришел в гости мой товарищ - одноклассник Гришка Федоров. Мы с ним долго щелкали орехи, играли в лото, потом от нечего делать удили рыб в папином аквариуме. В конце концов все это нам наскучило. Мы потушили свет в комнате, сели у окна и, продышав на замерзшем стекле круглые глазки, стали смотреть на улицу. Светила луна, глухие синеватые тени лежали на снегу. Воздух был полон пересыпчатого блеска, и улица наша показалась нам необыкновенно прекрасной. - Идем погуляем, - предложил Гришка. Но, как известно, выходить на улицу после семи часов в декабре гимназистам строго-настрого запрещалось. И наш надзиратель Цезарь Карпович, грубый и придирчивый немец, тот самый, что был прозван нами Цап-Царапычем, выходил вечерами специально на охоту, рыскал по улицам и ловил зазевавшихся гимназистов. Я сразу представил себе, как он вынырнет из-за угла, сверкая золотыми пуговицами с накладными двуглавыми орлами, и закричит: "Тихо! Фамилия? Стоять столбом!.. Балда!" Такая встреча ничего доброго не предвещала. Четверка в поведении, часа четыре без обеда в пустом классе. А быть может, еще какой-нибудь новогодний подарок. Цап-Царапыч был щедр по этой части. - Ничего, - сказал Гришка Федоров, - он где-нибудь сейчас сам Новый год встречает. Сидит, небось, уписывает. Долго уговаривать меня не пришлось. Мы надели шинели и выскочили на улицу. Недалеко от нашего дома, на Брехаловке, помещались номера для приезжающих и ресторан "Везувий". В этот вечер "Везувий" казался огнедышащим. Окна его извергали потоки света, земля под ним дрожала от пляса, как при землетрясении. У коновязи перед номерами стояли нарядные высокие санки с бархатным сиденьем и лисьей полостью, на железном фигурном ходу с подрезами. В лакированные гнутые оглобли с металлическими наконечниками был впряжен высокий жеребец серебристо-серой масти в яблоках. Это был знаменитый иноходец Гамбит, лучший рысак в городе. Мы сразу узнали и коня и самый выезд. Он принадлежал богачу Карлу Цван-цигу.

"ТПРУ" ПО-НЕМЕЦКИ?..

И тут мне в голову пришла отчаянная затея. - Гришка, - сказал я, сам робея от собственной дерзости, - Гришка, давай прокатимся. Цванциг не скоро выйдет. А мы только доедем вон дотуда и кругом церкви и опять сюда. А я умею править вожжами. Гришку не надо было долго уговаривать. И через минуту мы уже отвязали Гамбита, влезли на высокое бархатное сиденье санок и запахнули пушистую полость. Я взял в руки плотные, тяжелые вожжи, по-извозчичьи чмокнул губами и, откашлявшись, произнес басом: - Но! Двигай!.. Поехали!.. Гамбит оглянулся, покосился на меня своим крупным глазом и пренебрежительно отвернулся. Мне даже показалось, что он пожал плечами, если это только вообще случается у лошадей. - Он, наверно, только по-немецки знает, - сказал Гришка и громко закричал: - Эй, фортнаус! Но и это не подействовало на Гамбита. Тогда я с размаху ударил его по спине скрученными вожжами. В ту же секунду меня отбросило назад, и, если бы не Гришка, поймавший меня за хлястик шинели, я бы вылетел из санок. Гамбит прянул вперед и пошел. Он не понес - он шел своей обычной широкой и в то же время частой иноходью. Я крепко держал вожжи, и мы мчались по пустынной улице. Эх, жаль, что никто из наших не видит нас! - Знаешь, Гриша, - предложил я, - давай заедем за Степкой Гаврей, он тут за углом живет, мы успеем. Я натянул правую вожжу. Гамбит послушно свернул за угол. Вот домик, в котором живет Степка. - Стой, приехали. Тпру! Но Гамбит не остановился. Как я ни натягивал вожжи, иноходец мчал нас дальше, и через минуту домик Степки Гаври остался далеко позади. - Знаешь что, Гришка? - сказал я. - Лучше не надо Степки, он, знаешь, дразниться будет только... Лучше Лабанду захватим, он вон где живет. Я уже заранее намотал на руку вожжи и что есть силы уперся в передок саней. Но Гамбит не остановился и у Лабанды. Меня стала забирать нешуточная тревога. - Гришка, а как он вообще останавливается?.. Тут, кажется, Гришка понял, в чем дело. - Тпру, стой! - что есть силы закричал он, и мы стали тянуть вожжи в четыре руки. Но могучий иноходец не обращал внимания на наши крики и на рывки вожжей, шел все быстрее и быстрее, таща нас по пустым улицам. - Не понимает, наверно, по-нашему! - с ужасом сказал Гришка. - А кто знает, как будет "тпру" по-немецки! Мы это не учили. Он теперь нас с тобой, Лелька, без конца возить будет. - Не надо ехать больше! Тпру!.. Стой, довольно! - кричали мы с Гришкой. Но Гамбит упрямо вымахивал вдоль по ночной улице.

ЛОШАДИНОЕ СЛОВО