Конец партии: Воспламенение (СИ)

Взгляд ее, одновременно затравленный, отчаянный и решительный, как у человека, который готов перенести без наркоза и в полном сознании какую-то операцию, остановился на моем лице, и в этот момент земля под моими ногами разошлась в стороны, и я провалилась в какую-то непонятную тьму. В этой тьме не было ни одного просвета, и она поглотила все мои воспоминания от того момента, как я встретилась взглядом со странной незнакомкой и до следующего утра, когда я с трудом пришла в себя на своей постели в доме на улице Сент-Оноре.

 

========== Глава 16. Mea culpa ==========

 

Я резко вынырнула из вязкого, мутного сна в реальность и схватила ртом воздух. Сердце колотилось, как бешеное, а все тело было покрыто липкой испариной, и рубашка противно прилипла к коже, заставляя меня передергиваться от каждого движения. Диким взглядом я обвела комнату и только потом чуть успокоилась: я была дома, на улице Сент-Оноре, в своей постели, но понятия не имела, как именно здесь оказалась. Последним, что удалось мне вспомнить, была встреча с дерганой девицей у порога дома Марата. Что произошло потом? На этот вопрос у меня не было ответа. Может, я упала в обморок, ударилась головой, и меня отправили сюда? Я осторожно ощупала затылок: ни шишки, ни раны, ни следа еще какой-нибудь травмы. На всякий случай вспомнила, как меня зовут, когда я родилась и кто мои родители. Для этого мне не потребовалось никаких усилий, но это ничего не прояснило, разве что на душе опять что-то тоскливо скреженуло, как плохо смазанный, забытый механизм.

- Ничего не понимаю, - пробормотала я себе под нос и села на кровати. Тут же проявилась еще одна деталь, на которую я до сих пор не обратила внимания: волосы мои источали легкий запах мыла, рубашка, в которой я лежала, тоже была новой и совершенно чистой, а вместо костюма, в который я одевалась, идя к Марату, на стуле был аккуратно сложен другой, выстиранный и тщательно выглаженный. И от этой почти больничной стерильности мне отчего-то стало так жутко, что я подскочила с кровати, как будто в меня вонзили иглу.

Наспех одевшись, я почти скатилась вниз по лестнице и едва не сбила с ног Робеспьера, который как раз в этот момент собирался начинать подниматься.

- Вы уже очнулись? - его глаза сверкнули испугом.

- Как видите, - ответила я, вглядываясь в его лицо и пытаясь найти в нем ответ на мучающие меня вопросы, - почему я здесь? Что случилось?

Он молчал несколько секунд, приоткрыв рот и моргая, а потом произнес медленно и проникновенно, посмотрев мне в глаза:

- Вы не помните?

- Ничего не помню, - призналась я. - А что…

Я не договорила - белая, цепкая рука с неожиданной силой ухватила меня за локоть, и меня мягко, но неумолимо повели в столовую. Я, ошеломленная, ничего даже не спросила, только еле перебирала ногами - каждый шаг мне давался с трудом, на щиколотках будто замкнули невидимые кандалы. Думать я ни о чем не могла, в висках тревожно билось предчувствие, что случилось что-то непоправимое, и все мои попытки отогнать его были одинаково тщетны.

Робеспьер усадил меня на стул, чему-то вздохнул и сочувственно взял меня за руку. Но я не была предрасположена к нежностям: выдернула свою ладонь из его и спросила резко:

- Что? Не тяните. Скажите, как есть.

- Натали, - тихо проговорил он, - вам сложно будет представить, но…

- Не тяните, говорю же, - почти взмолилась я. Но Робеспьер молчал, глядя на меня при этом так, что мне стало совсем страшно. В голове мигом вспыхнули всевозможные ужасные картины: кто-то арестован, казнен или жестоко убит, в городе эпидемия, и мне самой скоро придется умереть в мучениях, а обморок был лишь первым симптомом… Я поняла, что, несмотря на то, что я еще ничего не узнала, по лицу моему текут слезы.

- Что случилось? - прошептала я, коротко вдохнув. Робеспьер прикрыл глаза на секунду и решился, произнес слова, оглушившие меня не хуже удара с размаху чем-то тяжелым:

- Марат мертв.

В первую секунду я не поняла его. “Марат мертв” - фраза не несла в себе смысла, это были лишь не связанные меж собой звуки, которые я машинально повторяла про себя, не понимая, отчего внутри стало так пусто. Марат мертв. Мертв. Мертв.

Озарение было внезапным и ослепляющим, разящим, как удар ножа.

- Мертв?! - вскричала я, подскакивая; Робеспьер шатнулся в сторону. - Это невозможно!

- Натали, - он вскинул руки, будто пытаясь закрыться от меня, - пожалуйста, успокойтесь, я…

- Вы врете! - завопила я, наступая на него. От слез не осталось и следа, их место заступила глухая ярость. - Как вы можете такое говорить?! Я только вчера с ним разговаривала!

Не понимая, что творю, я схватила Робеспьера за воротник и встряхнула. Он сотрясся в моих руках, как безвольная кукла, и пробормотал слабым голосом:

- Натали, я вас прошу…

- Говорите правду! - потребовала я, давя искушение швырнуть это тощее, почти невесомое тело в стену. - Что произошло?

- Я сказал правду, - лицо его было бледно, в глазах металась растерянность, но голос оставался спокойным. - Марат мертв. Убит девушкой по имени Шарлотта Корде.