Конец Вечности

— Разве не достоин он всемерного внимания? Он жил в первобытную эру, так что нельзя просто взять и нагрянуть к нему с «чайником». Но в 2354-м он изобрел темпоральное поле, а спустя четыреста лет именно его работы сделали возможной конструкцию «чайника». Он заложил основы Вечности, однако нам до сих пор достоверно неизвестно, когда он родился или умер. Давайте спросим об этом молодого человека.

Твиссел выговаривал «мол'ч'экка», гротескно искажая второе слово, так что даже неопытному слуху Эттрелла это доставляло страдания.

Старший Компьютер развернулся к интерну.

— Что тебе известно о Харви Мэллоне? Ты ведь ближе к его эпохе. Ты изучал первобытные века.

— Его жизнь плохо задокументирована, сэр, — ответил Купер.

Твиссел улыбнулся.

— И это все, что можешь ты сказать, мальчик мой?

Сигарета в его пальцах истлела в окурок, и на ее месте тут же появилась новая, уже зажженная непринужденным движением, выдававшим многолетний опыт. На Эттрелла же, как обычно, этот жест произвел впечатление циркового фокуса.

Твиссел обратился к Куперу:

— Я не стану предлагать тебе сигареты, поскольку знаю, что ты не куришь. Мало кто в Вечности курит. Лишь в 72-м выпускают хорошие сигареты, и для меня их оттуда специально завозят. Это очень грустно. На прошлой неделе я на пару дней застрял в 123-м. Там никто не курит. Вообще. В 123-м инцест не считается чем-то постыдным, а предложи я тамошним сигаретку, покраснели бы, как старые девы на первом свидании. Меня частенько посещает соблазн учинить квантовое изменение и вычеркнуть из Реальности запрет на курение по всей Вечности, но каждый раз, как я такое изменение просчитываю, выясняется, что приведет оно если не к войнам в 58-м, то к рабовладельческому обществу в юоо-м. Вечно что-нибудь мешает.

И без малейшей паузы добавил:

— А тебе бы не хотелось пронаблюдать квантовое изменение, мальчик мой? Я могу это устроить.

Он требовательно ухватил интерна за локоть и вывел из приемной.

Эттрелл мрачно проводил их взглядом. Он в жизни не видел, чтобы у Твиссела так язык развязался, чтобы тот себя вел так придурковато.

Потом он передернул плечами. Правды ему все равно не узнать, так зачем задаваться вопросом?

Он вернулся к себе в кабинет и сел рассчитывать Диаграммы Жизни с обретенной за физиогоды сноровкой. Некогда ему случилось просчитать альтернативные жизненные пути (включая все с вероятностью выше 0.01) для пятисот семидесяти двух человек, жителей столетий, где раковые заболевания не поддавались лечению. К таким эпохам относились все столетия с 27-го по 35-е включительно, где технология генной инженерии не развилась, и некоторые отрезки довольно эксцентричных 52-го и 53-го веков, где к физиологической медицине (включая психозонды и прочие аппаратные средства психоанализа) относились с большим подозрением, предпочитая ей психиатрию, граничившую с лечением молитвами.

Из пятисот семидесяти двух больных, чьи Диаграммы Жизни он построил, помощь получили только семнадцать. Или, точнее говоря, в семнадцати случаях продление жизни оказалось совместимым с требованием позитивных квантовых изменений, и преждевременная смерть от рака была вычеркнута из истории. Лечение обошлось дорого, но правительственные чиновники этих столетий просили еще и еще; любой ценой готовы были они выклянчить у иновремян лекарство от рака, чтобы спасти больше жизней.

Эттрелл знал, что значительно вероятнее успех в малом, нежели в большом. Любимый афоризм Твиссела гласил: с каждым новым квантовым изменением на благо человечества следующее квантовое изменение становится все труднее рассчитать. Это никогда не бывает невозможно, но становится все труднее и труднее.

Эттрелл вздохнул.

Настанет ли день, когда ни одной пригодной для изменения жизни во всем Времени не найдется? Когда же человеческая история наконец повернет на идеальный путь?

Всевременной Совет придерживался мнения, что никогда. Нет единственной идеальной дороги в бесконечности путей. К ней можно лишь приближаться асимптотически. Эта цель недосягаема.

Эттрелл склонился над графиком жизни некоего Лаймана Хью Шапура из 29-го века и проследил занятную двойную вилку, которой пока не удалось найти точного объяснения. Так-так, посмотрим, у нас тут...

3

Андерс Хоремм, уроженец 95-го столетия (проводившего политику жесткого ограничения атомной энергетики, несколько рустикального, гордившегося использованием естественной древесины в строительстве, экспортирующего почти всекогда различные спиртные напитки, а импортирующего семена клевера), забрался в «чайник» до 2456-го.

Его лицо, бледное и желтоватое, с длинными щеками и тонкими губами, хранило спокойное выражение. Ему предстояла деликатная работа, которую он не имел права завалить, но никакой нервозности не проявлял. Ему и в голову не приходило, что он рискует завалить квантовое изменение. Действительно, пока на него еще ни разу не возникло повода пожаловаться.